Легенда об ассассинах и историческая реальность

Вскоре после событий 11 сентября 2001 г., во время очередной научной командировки в Экс-ан-Прованс, мое внимание привлек специальный выпуск научно-популярного журнала «LʼHistoire», обложку которого украшало изображение грозного старика в чалме, с кричащим заголовком «Человек, которому Бен Ладен обязан всем». Речь, разумеется, шла о Хасане ибн ас-Саббахе (чье имя по-персидски может также звучать как Хасан-и Саббах), знаменитом «горном старце», первом главе низаритов, составляющих одну из ветвей исмаилитского направления в исламе. На ум пришли грустные мысли о том, насколько живучи ложные стереотипы, и стало обидно за солидное периодическое издание, предназначенное для интересующихся историей образованных читателей, каких немало в современной Франции. Традиционное представление об исмаилитах-низаритах как о тайном террористическом ордене, адепты которого, одурманенные наркотическими средствами, становились покорны воле своего главаря и готовы были уничтожать религиозных и политических противников даже ценой собственной жизни, сложилось в Европе еще в эпоху крестовых походов — тогда же, когда во многие западноевропейские языки в значении «убийца» прочно вошло слово assassin, которое, согласно наиболее достоверной гипотезе, происходит от арабского хашшашин («курильщики гашиша»). Легенда об ассассинах оказалась на удивление долговечной и стала неотъемлемой частью того образа средневекового мусульманского Востока, который сформировался в западной ориенталистике. Даже в такой чисто филологической работе, как «Литературная история Персии» Эдуарда Брауна, заметное место уделено истории низаритов, причем некоторые ее подзаголовки говорят сами за себя: «Этимология слова „assassin“», «Дурная слава гашиша», «Слепая покорность фидаев».[1]

Для того чтобы разобраться, во имя чего вели борьбу низариты, какие методы ради этого использовали и в какой мере, необходимо обратиться к ранней истории ислама и показать, когда и почему противоречия среди единоверцев дошли до того, что физическое уничтожение оппонентов, особенно если они оказывались носителями верховной власти, стало не только допустимым, но и желательным. Далеко не случайно из первых четырех халифов, которых мусульманская традиция считает «праведными» (ал-хулафа’ ар-рашидун), трое погибли насильственной смертью.

Последняя из авраамических религий, которую ее основатель, Пророк Мухаммад, назвал исламом, т. е. «преданием (себя Аллаху)», сложилась в обществе аравийских бедуинов, сравнительно недавно перешедших к оседлости. В родном городе Мухаммада, Мекке, наиболее доходным занятием населения была караванная торговля; в оазисе Йасриб (будущей Медине[2], первой столице Халифата), куда Пророк переселился в сентябре 622 г., чтобы избавиться от преследований мекканских язычников, жители обеспечивали свое благосостояние преимущественно земледельческим трудом. В этом позднепервобытном обществе существовали частная собственность, значительное имущественное неравенство, патриархальное рабство, однако отсутствовали какие-либо властные структуры. Так, накануне возникновения ислама населявшее Мекку и ее окрестности племя курайш делилось на два с половиной десятка родов, подчинявшихся старейшинам, чье влияние основывалось не на принуждении, а на личном авторитете; общего же вождя у курайшитов не было вовсе. Лишь на время военных походов, в которых участвовало племенное ополчение, выбирался его предводитель.

В мединский период своей жизни Мухаммад создал сплоченную и способную одерживать победы над превосходящими силами противника общину верующих, но не государство. Ему подчинялись, поскольку были убеждены, что Творец всего сущего наделил его особой миссией. После скоропостижной кончины Пророка в середине июня 632 г. в результате споров и препирательств между переселившимися из Мекки в Йасриб его сподвижниками (мухаджирами), составлявшими ядро общины (их было немногим более сотни), и поддержавшими их коренными обитателями оазиса из племен аус и хазрадж (ансарами), которых было на порядок больше, удалось достигнуть компромисса, и мусульман возглавил мухаджир Абу Бакр, ближайший друг и соратник Мухаммада, принявший титул халифат расул Аллах — «замещающий (букв. „идущий следом“) Посланника Аллаха».[3] Однако многие недавно обратившиеся в ислам племена Аравийского полуострова отказались признать власть первого халифа: некоторые руководствовались при этом религиозными мотивами (их собственные лидеры сами претендовали на пророческое достоинство)[4], другими двигали экономические стимулы (нежелание платить обязательный налог — закаат, или садаку, — который расходуется в основном на благотворительные цели и считается одним из пяти столпов ислама).[5] «Отступничество от ислама» (ар-ридда) было жестко подавлено: в ходе этой борьбы и произошло рождение Халифата как мусульманского государства. Покорение отступников на периферии полуострова плавно перетекло в арабские завоевания, которые заранее никто не планировал.[6] На этом этапе средства государственного насилия были обращены вовне, отношения же среди самих мусульман оставались вполне патриархальными: так и Абу Бакр, скончавшийся в августе 634 г., и ставший его преемником халиф Умар не только вели скромный (если не аскетический) образ жизни в собственных домах, не имея официальной резиденции, но и обходились безо всякой охраны или гвардии.