В огромном массиве опубликованных трудов о сэре Артуре Конан Дойле его фамилия указывается по-разному: «Дойль» и «Конан Дойль». Я следую биографу писателя Расселу Миллеру, отмечавшему, что тот «носил составную фамилию Конан Дойль». (То же делает сын Конан Дойля Адриан в своей небольшой книге мемуаров об отце «Подлинный Конан Дойль», изданной в 1946 году.)
Ради языковой экономии я предпочла не использовать в книге обозначения «доктор», «мистер», «миссис» и пр. Исключение лишь одно — Марион Гилкрист, 82-летняя жительница Глазго, убийство которой легло в основу повествования. В предыдущих описаниях дела, в том числе принадлежащих перу Конан Дойля, ее всегда называют «мисс Гилкрист», и из уважения к ее эпохе, стране и почтенному возрасту я решила не нарушать эту традицию.
Сноски с пересчетом денежных единиц из фунтов стерлингов начала ХХ века в современные фунты стерлингов и доллары США отражают исторический уровень инфляции и курс на начало 2018 года.
В конце книги приводятся перечень действующих лиц и глоссарий.
То было одно из самых знаменитых убийств своей эпохи. В начале ХХ века оно взбудоражило Великобританию, а вскоре и весь мир: жертва-аристократка, похищенные бриллианты, преследование беглеца, скрывшегося на другом континенте, и хитрая горничная, которая знала гораздо больше, чем рассказала… Как писал в 1912 году сэр Артур Конан Дойль, это было «самое жестокое и бездушное преступление из всех, занесенных в мрачные анналы, из которых криминолог черпает материал для исследований».
Но, несмотря на весь его драматизм и многие сотни страниц, исписанные Конан Дойлем в связи с делом, рассказы об этом убийстве отнюдь не плод художественного воображения. Они описывают подлинные события: невинного человека преследовали, допрашивали, затем признали виновным в убийстве и едва не повесили. Эта судебная ошибка осталась в истории, по словам Конан Дойля, «бессмертным злодеянием, примером исключительной некомпетентности и упрямства должностных лиц». Сам он — как частный сыщик, вдохновитель общественной кампании и ревностный документалист — посвятил раскрытию этого преступления последние 20 лет своей жизни.
В основу дела, которое называли «шотландским делом Дрейфуса», легло убийство состоятельной дамы, произошедшее в Глазго в предрождественские дни 1908 года. Весной преступника, казалось, нашли: Оскара Слейтера, недавно приехавшего в город немецкого еврея, искателя приключений, подвергли допросам и признали виновным. Его имя получило такую известность, что в Глазго местный сленг, в котором слово заменяется несхожим по смыслу, но рифмующимся, даже годы спустя сохранил фразу «увидимся, Оскар» (see you Oscar), которую произносили вместо «увидимся позже» (see you later): именем в данном случае заменялось слово «позже» (later), рифмующееся с фамилией «Слейтер».
Однако расследование, проведенное немногочисленными сторонниками Слейтера, показало, что в деле присутствовали серьезные нарушения: халатность суда и стороны обвинения, подтасовка свидетельских показаний, сокрытие оправдывающих фактов, подстрекание к лжесвидетельству. Конан Дойль объявил происходящее «постыдной фальсификацией, где в равной мере сошлись глупость и лживость». Добросовестный полисмен, высказавшийся насчет сомнительности следствия и судебного процесса, поплатился за это карьерой.
В мае 1909 года после совещания присяжных, длившегося всего лишь около часа, Оскара Слейтера признали виновным и приговорили к смерти. Однако широкая публика осталась недовольна вердиктом, и всего за 48 часов до того, как жертве предстояло взойти на эшафот, казнь заменили пожизненным лишением свободы. Следующие 18 с половиной лет Слейтер, почти забытый, провел в заключении на голом и каменистом, продуваемом всеми ветрами клочке суши на севере Великобритании — в Питерхедской тюрьме.
День за днем, в пронизывающем до костей холоде или в беспощадном зное, Слейтер вырубал из породы огромные глыбы гранита, по-диккенсовски питался только хлебом, бульоном и жидкой овсянкой и значительную часть времени изнывал в одиночном заключении. Он как-то признался: если бы срок перевалил за 20 лет, он покончил бы с собой.
В 1927 году Слейтера вдруг освободили, а в следующем году сняли с него обвинение. Толчком к такому развитию событий послужило тайное послание, которое ему удалось передать из тюрьмы в 1925 году, — страстный призыв о помощи, адресованный Конан Дойлю.
Писатель, врач, мировая знаменитость и защитник притесняемых, сэр Артур Конан Дойль верил в невиновность Слейтера с самого начала. Еще в 1912 году он попытался употребить свои выдающиеся таланты на то, чтобы освободить Оскара; действия полиции и обвинителей он видел насквозь с холмсовской проницательностью. Однако при всем его влиянии и усилиях ему, как он позже писал, «противостоял целый круг политических законников, которые не могли разоблачить полицию, не разоблачив самих себя». В итоге приговор, вынесенный на основе улик столь шатких, что, по словам одного из комментаторов, их не хватило бы, чтобы «наказать кота за пропажу сметаны», продержался в силе почти 20 лет и остался в истории как один из самых трагических судебных фарсов своего времени.
