Пролог
Здание суда округа Мобил, Мобил, штат Алабама, 15 мая 1972 года
Детектив Джейкоб Уиллоу уклонился от столкновения с плакатом «Умри, проклятый убийца», поднырнул под другой транспарант – «Раскайся, грешник», отодвинул плечом проповедника с узким, худым лицом, размахивающего Библией, и протиснулся между двумя возбужденными толстыми дамами в пропахших потом платьях. Вырвавшись наконец из толпы, волновавшейся перед зданием суда, Уиллоу побежал по лестнице, перескакивая через две ступеньки; он было попробовал через три, но споткнулся и продолжил бежать через две. У дверей он бросил сигарету в урну и проник внутрь. Суд проходил наверху, и по ступенькам туда он тоже бежал, отчего в конце лестницы у него закружилась голова. Он заглянул за угол в коридор, ведущий к залу суда, надеясь, что не увидит там Плачущей Женщины.
Само собой разумеется, она там была, сидела в двадцати шагах от него на дубовой скамье, не уступавшей размерами церковной, – черное платье, вуаль, локти на коленях, прикрывающие лицо ладони. Уиллоу физически ощутил свою вину перед ней поднимающимся откуда-то из глубины комком к горлу и отвел взгляд.
У лестницы за складным столом сидел охранник Уинделл Лэтхем, пропускающий в зал суда участников процесса. Откинувшись на спинку стула, он охотничьим ножом срезал ногти, которые осыпались на растянувшуюся на животе темную униформу.
– Вижу, вы снова опаздываете, детектив Уиллоу, – не отрываясь от своего занятия, произнес Лэтхем. – Поторопитесь: если не зайдете в зал прямо сейчас, рискуете пропустить приговор.
– А она хоть когда-нибудь уходит? – спросил Уиллоу, кивнув в сторону Плачущей Женщины.
На животе Лэтхема нашел свое место очередной срезанный ноготь.
– После сегодняшнего должна уйти. Больше тут не на что уже будет смотреть.
Уиллоу на цыпочках направился к залу суда, надеясь, что Плачущая Женщина не услышит его шагов. Он ненавидел те чувства, которые она пробуждала в нем, хотя и понятия не имел, кто она такая. Одни говорили, что она мать одной из жертв Марсдена Гекскампа, другие – что сестра или тетка; от тех, кто пытался задавать вопросы или утешать ее, она раздраженно отмахивалась.
Со временем эту странную женщину за плотной вуалью попросту перестали замечать: она стала такой же привычной частью интерьера, как латунные плевательницы или переполненные пепельницы. За три недели процесса она ни разу не зашла в зал суда, будто этот холл с мраморными колоннами стал местом ее скорби. Охрана была добра к убитой горем Плачущей Женщине, позволяя ей оставаться в здании суда и давая иногда вздремнуть в незанятых судейских комнатах.
Уиллоу, сделав глубокий вдох, приближался к дверям зала, стараясь ступать настолько легко, насколько позволяли его ботинки на жесткой подошве. Когда он проходил мимо Плачущей Женщины, та резко подняла голову, вуаль взметнулась и Уиллоу впервые увидел ее лицо и ее глаза – без единой слезинки. Решительность, сквозившая во взгляде, брошенном на него, была какой-то пугающей. Столь же удивительной оказалась и молодость Плачущей Женщины. По виду ей было чуть больше двадцати. Он спиной ощущал ее взгляд, провожавший его до самых дверей, испытывая при этом все то же чувство вины.
Уиллоу уже неоднократно – обычно в предрассветные часы – пытался как-то осмыслить это чувство. Он убеждал себя, что ему просто не хватает опыта, чтобы правильно оценить это злобное безумие, руководимое извращенным разумом. Но несмотря на всего лишь двухлетний стаж работы в качестве детектива полиции штата, он отваживался доказывать своему руководству, что происходящие в южной Алабаме жуткие преступления, кажущиеся на первый взгляд разрозненными, как-то связаны между собой, что здесь необходимо полномасштабное расследование с привлечением полицейских сил штата, округа и города Мобил. И обращения к начальству, и осмысление своих ощущений ни к чему результативному не приводили. Уиллоу просыпался в холодном поту в течение всего процесса, на котором почти ежедневно вскрывались новые факты, связанные с убийствами на почве сексуальных извращений.
Уиллоу кивнул охраннику на входе и проскользнул в забитый публикой зал. Пробираясь к своему постоянному месту, сразу позади стола защиты, он направо и налево извинялся за беспокойство.
– Всем встать! – прокричал судебный пристав, и две сотни находившихся в зале людей поднялись в едином порыве.
Только один человек, сидевший за столом защиты, даже не сдвинулся с места. Это был стройный светловолосый мужчина, на котором полосатая тюремная роба смотрелась словно элегантный костюм из лучшего лондонского магазина. Марсден Гекскамп сидел, лениво покачивая заброшенной на другую ногу ногой в каком-то своем внутреннем ритме. Непослушная прядь волос, спадавшая на лоб, невольно привлекала внимание к его синим, как море, глазам. Он повернул голову к публике и снисходительно улыбнулся, будто откликаясь на завершающую фразу смешной шутки. Их взгляды с Уиллоу пересеклись, и на какое-то мгновение улыбка на лице Гекскампа дрогнула. Адвокат похлопал своего клиента по плечу и движением руки вверх попросил его встать при входе судьи.
