Фиона Риордан неуклюже прыгала на одной ноге по направлению к кухне, когда кто-то позвонил в дверь.
Она не обратила на звонок никакого внимания: сейчас ей было просто не до того. Морщась от боли и смахивая катившиеся из глаз слезы, которые застилали глаза и мешали видеть окружающее, Фиона проковыляла к раковине. После нескольких часов, проведенных на ярком солнце, кухня показалась ей мрачнее погреба. То ли ее глаза еще не успели привыкнуть к недостатку света в доме, то ли и впрямь укус взбесившейся пчелы не лучшим образом повлиял на зрение. Кто их знает, этих пчел. Если они бесятся, то какие неприятности это несет для беззащитных женщин?
В дверь снова позвонили.
— Послушайте! — раздраженно крикнула Фиона. — Я не могу сейчас открыть, потому что со мной только что произошел несчастный случай! Подождите пару минут! Ничего с вами не случится!
Она не была уверена, что ее услышали, но попробовать стоило. Всегда лучше сделать и жалеть, чем не сделать и жалеть.
Фиона осторожно присела на кухонную стойку, облицованную красной плиткой, сняла сандалии и поставила правую ногу в раковину. После открытия собственного магазинчика под названием «Кладовая природы» молодая женщина решила, что теперь будет носить только широкую и удобную одежду. Это действительно оказалось здорово, и Фиона быстро привыкла к новому стилю. Ее сестры, не оценившие перемен, все время язвили, что Фиона выглядит так, будто заказывает свои платья по каталогу цыганской моды.
И вот теперь длинная юбка ужасно мешала Фионе как следует рассмотреть болевшую ногу. Стоявшая поодаль чашка опрокинулась, какая-то ложка с металлическим звоном упала на пол. Одна из многочисленного семейства породистых такс, проживающих на ферме — то ли Вредина, то ли Флора, — вдруг выскочила откуда-то из-под стола, видимо решив, что хозяйка давненько не чесала ей животик и должна сделать это прямо сейчас. Немедленно. И никаких отговорок.
Но Фионе было не до собачьих нежностей: боль в ноге заставила ее забыть обо всем на свете. Похоже, что пчелиное жало засело глубоко под кожей. Теперь-то можно было позволить себе выплакаться всласть, не беспокоясь о том, что скажут окружающие. Это была одна из немногих привилегий, которыми могла наслаждаться одинокая разведенная женщина.
В последнее время из-за пчел на ферме стало совершенно невозможно гулять. Не иначе как их привлекали розы, которые вот-вот должны были зацвести, и давно расцветшие полевые цветы, которые хозяйка участка жалела и не везде вырывала с корнем. Но ведь сегодня Фиона и близко не подходила к цветам, да и с пчелами она всегда отлично ладила. Садовнику иначе нельзя.
Со всеми, кроме этой. Кажется, укусив человека, пчела умирает? Фиона очень надеялась, что это действительно так. Очень хотелось верить, что ее мучительница скончалась в страшной агонии. Хотя обычно Фиона относилась к живой природе с пониманием, в данный момент это понимание улетучилось без следа.
Раздался очередной звонок в дверь. Вот настойчивый гость!
— Черт побери! Да перестаньте же трезвонить! — в сердцах закричала Фиона. — Я не в состоянии вам открыть, так что входите сами или оставьте меня в покое!
В самом деле, дверь открыта, но люди здесь вежливые — сначала оборвут звонок, и уж потом, может быть, соизволят войти.
Фиона мужественно стиснула зубы и принялась обрабатывать покрасневшую и распухшую ногу антибактериальным мылом. В стеклянном шкафчике у нее над головой стояла аптечка с лекарствами, но, потянувшись было наверх, Фиона тут же застонала от острой боли.
Тем временем к первой таксе присоединилась вторая. Хотя обе прекрасно знали, что делать им здесь совершенно нечего, они уселись около мисок и с любопытством уставились на хозяйку. Юбка Фионы намокла. Лоб покрылся липкой испариной — от жары и от перенесенного шока. Она раздраженно отметила, что лак, которым были покрыты ногти у нее на ногах, уже начал трескаться, а ведь она просто терпеть не могла облупившийся лак! Все не так, и настроение с каждой секундой становилось все отвратительнее.
— Кто-нибудь есть дома?
Словно кролик, почуявший лису, при звуке этого совершенно незнакомого голоса Фиона насторожилась и вскинула голову. Впрочем, где-где, а уж в этой кухне лис точно можно было не опасаться. После развода Фиона вернулась в дом, принадлежавший ее родителям, — главным образом потому, что сейчас он пустовал. Выйдя на пенсию, родители переехали во Флориду, а их старая ферма в Вирджинии пришла в сильное запустение, и можно было не бояться, что кто-то из родственников вдруг решит устроить здесь семейную встречу.
Фиона всегда чувствовала, что здесь она дома. У ее матери был неплохой вкус во всем, что касалось мебели и отделки комнат, но Фионе всегда хотелось свить себе гнездышко по собственному усмотрению, особенно после того, как Симпсон, ее бывший муж, ушел от нее к какой-то жуткой мымре. К имевшейся кухонной мебели Фиона добавила маленький розовый диванчик и кресло-качалку. Окна, выходившие в сад, украсила красно-белыми ситцевыми занавесками. Там, куда проникало достаточно солнечного света, она расставила горшки с цветами. На круглом дубовом столе лежала доска для резки в форме сердца. Еще у Фионы были бордовые прихватки для горячей посуды и чудная клетчатая скатерть на столе.
