Все началось с телефонного звонка.
Келли критически оглядывала последнее творение своих рук. Среди услуг, которые предлагал ее зарождающийся бизнес, «Копикэт» – копировальный салон, был и перенос изображения с фотографии на футболки, и вот эта, заказанная выпускником ЮМУ,[1] с портретом Эйнштейна, выглядела, на ее взгляд, очень даже ничего. Старый ученый в ореоле психоделических красок с легкой улыбкой смотрел прямо на нее. Она улыбнулась ему в ответ, бросившись к зазвонившему телефону.
Но улыбка мгновенно исчезла с ее лица, как только она поняла, кто на другом конце провода.
– Миссис Саммерс? Это Дана Купер из «Весь день – игра».
Даже если бы молодая женщина не представилась, ее выдала бы привычка повышать голос в конце каждого предложения. Хотя создание нового бизнеса уже практически исчерпало и без того скудные средства Келли, она все-таки смогла определить обоих детей, Тину и Тревора, в летний лагерь, куда ходили и их друзья. Это было их первое лето после развода родителей, и дома дети острее чувствовали уход отца. Келли хотела, чтобы дети окунулись в бурлящий водоворот дневного лагеря, хотя ожидания ее оправдались далеко не полностью. Дана, студентка колледжа, работала там инструктором, и ей приходилось держать в узде более двадцати деток, которые с утра до вечера занимались всем и вся – от скалолазания до выпечки хлеба.
Звонок от Даны означал только одно: возникли трудности, причем трудности с большой буквы «Т», то есть с Тревором.
У Тины имя, конечно, тоже начиналось с «Т», но насчет дочери Келли была спокойна: в ее адрес поступило только одно замечание – она за один раз хотела взять из библиотеки слишком много книг.
С буквы «Т» начиналось также и слово «тайленол», и Келли стала опасаться, что очень скоро ей придется им воспользоваться.
Она испугалась, даже запаниковала:
– Кто-нибудь из детей заболел?
В прошлом году Тревор проглотил на спор пять живых кузнечиков, что привело к предсказуемо неприятному результату.
Дана откашлялась.
– Н-не совсем. В общем-то, миссис Саммерс, будет лучше, если вы заберете Тревора.
Келли заметила чашку с кофе на прилавке рядом с кассовым аппаратом. Несмотря на то что кофе остыл, а сливки образовали неприятную пленку, она нервно сделала пару глотков.
– Дана, я зарядилась кофеином. Можете говорить все, как есть.
– Ну… мистер Тилдон, директор лагеря, хочет поговорить с вами о… пристрастии Тревора к азартным играм.
– К азартным играм?
Келли чуть не упустила нить разговора. Кто уж точно страдал пристрастием к азартным играм, так это Рик, ее бывший муж. Собственно, из-за одного его неудачного дня на скачках она теперь не знала, где взять деньги на бейсбольную форму для Тревора и на оплату летних уроков музыки для Тины: и то и другое они с Риком пообещали детям. Неисправимым игроком был отец Тревора, но не Тревор.
– Он выиграл карманные деньги, выданные на неделю, у десяти детей, – пояснила Дана.
– Но как?
– Я думаю, в «ножички». Только не знаю, где он раздобыл нож.
– Я еду. – Келли бросила трубку на рычаг, стараясь держать себя в руках.
Игра на деньги! Нож! Она повернулась к Алехандро, пока единственному ее наемному работнику:
– Мне нужно срочно съездить в летний лагерь.
Алехандро оторвался от газеты, которую внимательно читал, используя положенный ему перерыв в работе, и улыбнулся ей. Даже в идиотской униформе салона (брюки цвета хаки, красная футболка с черным котом на груди) он был неотразим. Во всяком случае, для женщин от восемнадцати до двадцати двух лет. Еще бы, вылитый Рикки Мартин с конским хвостом. Но для Келли он был просто спасением. Она наняла его, потому что сочла, что он ей подходит: студент, нуждается в деньгах и, что самое главное, обладает опытом работы в копировальном салоне. Через несколько, дней стало ясно, что решение взять Алехандро на работу – одно из немногих в ее жизни, о которых она не сожалела.
– Тревор набедокурил?
– Тебя это не удивляет.
– Когда мне было десять, родителям звонили из-за моего поведения каждый день. Я это перерос.
– Когда? – спросила она, страстно надеясь услышать конкретную дату окончания этой пытки.
Мальчишки всегда оставались для нее тайной за семью печатями. Она росла с младшей сестрой. Но даже в безумных снах они с Ритой не могли представить себе и половины того, что Тревор не просто придумывал, но и успешно реализовывал. Нож!
– И пожалуйста, не говори мне, что закончилось это только в прошлом году. Я просто не выдержу еще одного десятилетия Тревора Ужасного.
– Ладно, не буду.
Напряженное молчание, повисшее в воздухе, было прервано дружным хохотом.
– Если на то пошло, последний раз это было три года назад, – признался Алехандро. – Но я готов спорить, что Тревор образумится гораздо раньше. У него умная мамуля. – Он мотнул головой в сторону их единственного посетителя, хорошо одетого мужчины, который пытался что-то скопировать на одном из ксероксов. – Не волнуйся, Келли, я справлюсь тут без тебя.
«Благослови его, Боже». За какие-то двадцать секунд ему удалось успокоить ее – и как мать, и как хозяйку салона. Даже если он сейчас и посмеивался над ней, такое дорогого стоило.
