Меня зовут Салли Спэрроу. Мне 12 лет, у меня золотисто-каштановые волосы, едва заметные скобы на зубах и шрам на левом колене из-за того, что я в десять лет упала с велосипеда. Также у меня есть родители и младший брат Тим. Мама сказала миссис Медфорд, что Тима не планировали, так скажете и Вы, потому что у него неровный нос и торчат волосы, и я не могу поверить, что всё это сделали специально. Или из-за его ушей.
Я на первом месте по английскому языку, и мисс Телфер говорит, что у меня отличный словарный запас. У меня 16 друзей, большинство из которых девочки. Меня не сильно привлекают мальчики, из-за их шума.
Эта история о загадочных событиях, произошедших со мной на Рождество в домике моей пухлой тёти, и то, что я обнаружила под обоями в своей спальне, заставило меня в недоумении поднять брови.
Меня оставили погостить у моей пухлой тёти, потому что мама с папой уехали в отпуск. Тима оставили у его друга Руперта (которого, думаю, тоже не планировали из-за его зубов), и я в очередной раз оказалась в свободной комнате домика моей пухлой тёти в деревне, которая находилась в Девоне.
Я люблю этот домик. Из окна кухни видны одни лишь простирающиеся до горизонта поля и так тихо, что можно услышать, как в самом конце сада с листвы стекает вода. Иногда, когда я лежу в кровати, я могу услышать поезд, идущий вдалеке, и это всегда наполняет меня большим тоскливым чувством, почти как печаль, но лучше. Хорошо, что моя комната рядом с тётиной. Очень большая комната с гардеробом, у которого дребезжат вешалки, когда проходишь рядом, и огромными жёлтыми цветами на обоях. Когда я была маленькой, я обычно сидела и смотрела на них, а когда никто не подсматривал, я пыталась их снять, будто они были настоящими. Всё ещё можно увидеть маленький оборванный кусочек, где я пыталась сорвать один из цветов в трёхлетнем возрасте, и каждый раз, когда я захожу в комнату, первая вещь, которую я делаю — это подхожу к нему и дотрагиваюсь, просто вспоминаю и т. п. Я поговорила об этом с папой, и мы решили, что это, наверное, ностальгия.
Из-за цветка и ностальгии я и встретила Доктора.
* * *
Это случилось за три дня до Рождества. Я только приехала в домик тёти, как обычно, обняла её и сразу же побежала наверх в комнату, развесить одежду в дребезжащий гардероб. Я, как всегда, подошла к оборванному жёлтому цветку на стене, села перед ним на колени (теперь я подросла) и дотронулась. Но на этот раз я сделала кое-что другое. Не знаю, почему. Я слышала, как снизу прокричала тётя, что мне не стоит мешкать, т. к. она приготовила моё любимое блюдо, и оно уже на столе, и я по обыкновению направилась вниз. Может быть, потому что я знала, что она хочет поговорить о школе, а иногда не хочется о ней говорить (простите, мисс Телфер), особенно если у вас скобы и кудрявые волосы, и люди могут быть глупыми в таких вещах, даже если вы думаете, что они ваши друзья. А может быть, я думала совсем о третьем: насколько меньше теперь стали выглядеть цветы.
На самом деле, думаю, это случилось, потому что Мери Филипс сочинила песню о моих волосах, и я ощущала смешанное чувство, и помутнённые глаза покалывало точно также, когда знаешь, что расплачешься, если действительно не возьмешь себя в руки. В любом случае, пальцы всё ещё сжимали оборванный кусочек, а я думала о песне, кудрявости и прочем, и это произошло внезапно по моей невнимательности! Я начала отрывать бумагу ещё больше! Сначала немного, я просто её тянула, чтоб посмотреть, что случится. И продолжала! Знаете, как иногда бывает, будто вы во сне — делаете что-либо, но не чувствуете, что делаете, будто всего лишь наблюдаете? Что ж, я отошла и сорвала весь цветок со стены. Целый кусок обоев, и я просто его содрала!
А затем, о, мой Бог! Я вытаращила глаза!
Однажды я читала рассказ о девочке, которая испугалась, и автор говорил, что она почувствовала, как её волосы встали дыбом. Я думала, что это чепуха и выглядело бы по-настоящему глупо, как у моего брата. Я думала, что писатель, скорее всего, приукрасил, т. к. такое не могло случиться. Но я ошибалась. Я чувствовала, как это происходило сейчас, начиная с шеи, всё похолодело, и затем всё лицо просто зашипело и закололо. «Помоги мне, Салли Спэрроу!» — вот что было написано под обоями.
Я присмотрелась, пытаясь понять, в чём фокус, и заметила кое-что ещё. Другие слова, ниже этих, всё ещё скрывались под обоями. Ну, подумала я, раз уж испортила это, то теперь терять нечего. Настолько осторожно, как было возможно, я оторвала другой кусок. Внизу слов была только дата. 24/12/85.
Двадцать лет назад, кто-то в этой комнате, попросил меня помощи. За восемь лет до моего рождения!
* * *
— Канун Рождества, 1985-го? Прости, любовь моя, я правда не помню, — нахмурилась тётя с другой стороны обеденного стола, пытаясь подумать.
— Пожалуйста, ты можешь попытаться? Это очень важно. Может быть, у тебя были гости, или друзья останавливались или типа того? Может, в моей комнате.
— Ну, у нас всегда были рождественские вечеринки, когда твой дядя был ещё жив.
— Но он жив, живёт в Стоке с Невилль.
— Ты могла бы проверить в сарае…
