Печальный контрапункт светлого завтра
Русские переводы романов Олдоса Хаксли «Шутовской хоровод» и «Контрапункт» автору этих строк посчастливилось прочесть в туманной, уже далекой юности — у подруг его матери с гимназическим прошлым сохранились два потрепанных томика, изданных в 30-е годы прошлого века.
Книги эти вызвали восторг и восхищение у юнца, выросшего в послевоенной московской коммуналке: захватила блестящая игра ума, поразила неслыханная до тех пор эрудиция автора, казалось, во всех возможных областях — литературе, философии, архитектуре, живописи, музыке… Герои Хаксли размышляли и беседовали, обмениваясь мнениями и споря, словно фехтуя на шпагах… Что могло быть более привлекательного для мальчишки, смутно мечтавшего о некой интеллектуальной деятельности?
Притягивало и одновременно удивляло и отсутствие у героев Хаксли бытовых проблем, что в послевоенной Москве выглядело по меньшей мере странно…
Увлечение творчеством Хаксли продолжалось у автора и в МГУ. Несмотря на общее настороженное отношение к писателю — конечно, не злостный антисоветчик, но… в конечную победу пролетариата очевидно не верит, удалось написать о его романах курсовую. В те далекие годы у автора родилось естественное, но нелепое желание послать любимому писателю письмо, обязательно задать какие-то умные вопросы… Но где было взять адрес?
Много-много лет спустя в библиотеке знаменитого лондонского клуба «Атенеум» друзья указали ему на пожилого, но вовсе не дряхлого джентльмена: «Это — Реймонд Мортимер, один из оставшихся в живых членов группы „Блумсбери“, дружил с твоим любимым Хаксли. Хочешь познакомиться?» Мистер Мортимер сосредоточенно читал газету. Автора охватило понятное смятение: в двух шагах от него сидел человек, друживший с САМИМ Хаксли. Что автор мог ему сказать? Что он с юности поклонник творчества его покойного друга? Банально. Одним словом, от знакомства он отказался. А позже жалел. Может, надо было попробовать разговорить мистера Мортимера, и тогда он рассказал бы автору что-нибудь новое и неожиданное…
По рождению Олдос Хаксли (1894–1963) принадлежал к британской интеллектуальной элите, своего рода духовной аристократии. Тревельяны, Маколеи, Арнольды, Веджвуды, Дарвины, Хаксли, по существу, создали английскую науку и культуру второй половины XIX века. Их общими ценностями были неистребимая вера в абсолютную ценность образования, чувство ответственности и страсть к правде. Члены этих семейств рождались и воспитывались в домах, где книги были важнейшей частью существования. Литература, поклонение слову были у них в крови…
Дед будущего писателя Томас Генри Хаксли (в России его фамилию было принято транслитерировать как Гексли) был знаменитым биологом. По матери Олдос приходился внучатым племянником выдающемуся английскому критику и эссеисту Мэтью Арнольду. После пятнадцати лет не слишком удачной карьеры директора школы отец Олдоса, Леонард Хаксли, издал книгу о своем знаменитом отце — «Жизнь и письма Томаса Генри Хаксли», после чего стал рецензентом в одном из издательств и заместителем редактора журнала «Корнхилл». Джулия Арнольд-Хаксли, мать Олдоса, основала школу для девочек, которая успешно функционировала много лет даже после ее безвременной смерти.
Старший брат Джулиан пошел по стопам деда и стал биологом с мировым именем. Олдос же всерьез собирался заняться медициной, но этому помешало начавшееся в шестнадцать лет заболевание глаз, которое на протяжении всей жизни грозило ему слепотой. По болезни он не смог закончить полный курс обучения в Итоне, но когда зрение немного улучшилось, поступил в один из самых почтенных колледжей Оксфорда — Бейллиол, благополучно окончив который вступил в полную превратностей жизнь профессионального литератора.
Литературное наследие Хаксли — итог четырех с лишним десятилетий творческой деятельности — поражает разнообразием и универсальностью интересов писателя. Оно включает стихи, рассказы, путевые очерки, исторические биографии, критические эссе о литературе, живописи, музыке, философские трактаты… Но прежде всего Хаксли известен своими романами, созданными в 20-30-е годы.
Это десятилетие многое изменило в социальном и духовном климате Англии. Первая мировая война стала началом распада некогда могучей Британской империи. В результате войны английская экономика оказалась отброшенной назад. Все труднее и труднее становилось Англии играть прежнюю роль «мирового банкира», бороться за новые рынки сбыта.
Война и последовавший за ней экономический кризис 1919–1921 годов разрушили иллюзию благополучия и стабильности английского общества. Особенно болезненно расставалась с утратой этих иллюзий интеллигенция. Для многих философов, художников, писателей послевоенный кризис не без основания представлялся глобальным кризисом всей человеческой цивилизации. Этим мироощущением и были порождены их апокалипсические видения, включающие и утрату человечеством нравственных ценностей, и порабощение личности стремительно развивающейся техникой.
Известно, что Первая мировая война вызвала к жизни литературу «потерянного поколения», виднейшими представителями которой были Э. Хемингуэй, Р. Олдингтон, Э.М. Ремарк. Каждый из них, воочию видевший войну, запечатлел состояние разочарования и растерянности, охватившее молодых людей, которым пришлось участвовать в жестокой и бессмысленной бойне. Многие из тех, кому довелось выжить, закономерно вышли из этого горнила сломленными и опустошенными.
