весьма полезное и всячески сладчайшее, о видении, увидев которое некий сарацин уверовал [и стал] мучеником за Господа нашего Иисуса Христа
Благослови, отче!
Стратиг Николай, называемый [также] Юлием, рассказал мне, что в его город, который сарацины называют на своём языке «Виноградником», послал халиф Сирии своего племянника управлять некоторыми работами по устройству его дворца. Есть же там большая церковь, древняя и дивная, [посвящённая] святому и преславному мученику Георгию; и когда увидeл этот сарацин церковь издалека, приказал своим слугам принести его вещи в церковь, также и верблюдов [завести], числом двенадцать, чтобы сверху наблюдать за их кормлением.
Священники почтенной сей церкви просили его, говоря: «Господин, не делай этого, чтобы церкви Божией причинить [нечто подобное]; и не презирай её [настолько, чтобы], ввести верблюдов в святой алтарь Божий». Но сарацин, как жестокий и упрямый, не хотел даже слушать просьб пресвитеров, но сказал своим слугам, на арабском наречии: «[Почему] вы не делаете приказанного вам?» И тотчас его слуги сделали так, как он приказал. Но вдруг, по устроению Божию, верблюды, как только они были приведены в церковь, все разом упали замертво. Когда же сарацин увидeл столь необычайное чудо, он пришёл [в изумление] и приказал слугам своим, чтобы вынесли мёртвых верблюдов и бросили их прочь из церкви; и сделали так.
А день тот был праздником, и приближался час [совершения] Божественной Литургии, священник же, [которому] надлежало начинать Божественную проскомидию, очень боялся сарацина; как он мог начинать бескровную жертву перед ним! И [тогда] другой священник, сослужащий тому, сказал священнику, которому надлежало священнодействовать: «Не бойся. Разве ты не видел великое чудо? Что смущаешься?» Итак вышеуказанный священник бесстрашно начал святую проскомидию.
Увидев это, сарацин пришёл посмотреть, что намеревается делать священник. Итак, когда священник начал Божественную проскомидию и взял хлеб, чтобы подготовить святую жертву, сарацин увидeл, будто священник взял в свои руки младенца, и закалав его, наполнял его кровью чашу, и тельце его разрезая [на части], клал их на дискос!
Видя всё это, сарацин пришёл в гнев и исполнился яростью на священника, желая убить его. Когда же приблизилось время Великого Входа, сарацин увидeл снова, и более явно, младенца на дискосе, разделённого на четыре части, и кровь его в чаше, и опять пришёл в ярость. И когда приближался конец Божественной Литургии и некоторые христиане желали получить Божественное Таинство, тогда, как только священник сказал: «со страхом Божиим и верою приступите», все христиане преклонили свои головы в поклоне и некоторые из них выступили вперёд, чтобы принять Божественное Таинство. Снова, в третий раз, увидeл сарацин, что священник лжицей преподавал [причастие] из тела и крови младенца. Когда же кающиеся христиане принимали Божественное Таинство, то сарацин, видя, что они получали [частицы] тела и крови младенца, исполнялся гневом и яростью на всех [их].
Наконец, после завершения Божественной Литургии священник раздал антидор всем христианам, снял все священнические облачения и из наилучшей части хлеба предложил и сарацину. Но тот сказал по–арабски: «Что это?» Священник ответил: «Господин, это [частица] из хлеба, на котором мы служили Литургию». И сарацин сказал с гневом: «На этом, [говоришь] служили Литургию, собака, кровавый убийца, нечестивец? Разве я не видел, как ты взял и разрезал младенца, и кровь его лил в чашу и разделил его тело и положил на диске члены его, здесь и здесь? Разве я не видeл всего этого, ты, грязный убийца? Разве не видел я тебя ядущим и пьющим из тела и крови младенца, и ты даже предложил то же другим, так что теперь они имеют в своих устах [частицы] истекающей кровью плоти?»
Священник же, услышав это и придя в изумление, сказал: «Господин, я грешен, и не способен видеть такое таинство. После того же, как ты, господин, это таинство узрел, верую Богу, что ты – великий человек».
Сарацин промолвил: «Разве это [на самом деле] было не так, как я видел?» И священник [сказал]: «Да, господин мой, это так и есть; но я, поскольку грешен, таинство сие не имею силы созерцать, если не [под видом] хлеба и вина; и об этих хлебе и вине мы веруем и почитаем и священнодействуем как в образ тела и крови Господа нашего Иисуса Христа. Так что даже такие великие и предивные Отцы, светочи и учители Церкви, как великий Василий, прославленный Златоуст и богослов Григорий, и те сию грозную и ужасающую тайну не видели. Как же мне увидеть это?»
Сарацин, услышав это, изумился, и приказал своим слугам и всем, кто присутствовал в храме, поспешно выйти. [Тогда] он взял священника за руку и сказал: «Как я вижу и удостоверяюсь, велика есть вера христиан. Так что, если есть на то воля твоя, крести меня, отец». Священник же сказал на это сарацину:
«Господин, мы веруем и исповедуем Господом нашим Иисуса Христа, Сына Божия, пришедшего в мир ради нашего спасения. Также веруем мы во святую Троицу, единосущную и нераздельную, Отца, Сына и Святого Духа, едино Божество. Веруем также, что Мария есть приснодевственная мать света, родившая Плод Жизни, предречённого [пророками] Господа нашего Иисуса Христа; до рождества девственная, в рождестве девственная, и по рождестве девственная. Также веруем мы, что все святые апостолы и пророки, мученики, святые, и праведники есть слуги Божии. Наконец, господин мой, познал ли ты, что выше всех есть вера православных христиан?»
