В частной художественной галерее «На Беговой» открылась выставка работ молодых художников. Здесь можно было увидеть картины и авангардистов, и реалистов, и импрессионистов… Словом, посетителям выставки предлагались полотна на любой вкус.
А посетителей в небольшой по размерам галерее собралось немало, и большинство из них имели непосредственное отношение к изобразительному искусству, российской культуре и международному бизнесу.
* * *
Полковника ГРУ в отставке Иллариона Забродова встретил сам владелец художественной галереи «На Беговой» — средних лет высокий худощавый мужчина. Андрей Абрамов был весьма рад приходу старинного приятеля, с которым в последнее время виделся очень редко по причине занятости обоих, но особенно своей, так как организация выставок и на родине, и за границей отнимала много времени.
— Илларион, ну слава богу! — обняв товарища, воскликнул Абрамов. — А то я уж начал думать, что ты не придешь!
Статный седовласый мужчина добродушно улыбнулся, сверкнув ровными и белыми зубами.
— Ну, Андрей, я же обещал, — сказал он. — К тому же я теперь на пенсии, времени у меня вагон, так что охотно повышу свой культурный уровень.
— Ладно, Илларион, — кивнул владелец выставки, — ты пока походи посмотри, а на фуршете мы с тобой более плотно пообщаемся.
— Хорошо, — согласился Забродов и тут же спросил: — А Гуреев, Демакин уже здесь?
— Где-то там… — махнул рукой в дальний конец зала Абрамов.
— Понял, — усмехнулся Забродов.
— Ну, ты не скучай, — сказал приятель, — а мне нужно с министром культуры переговорить, пока он еще в хорошем расположении духа.
— Хозяин — барин! — усмехнулся гость.
— Да ладно тебе подкалывать! — добродушно, но с некоторой долей усталости отмахнулся владелец выставки.
Абрамов направился к лысоголовому министру культуры, а седовласый пенсионер стал с интересом рассматривать выставленные на стенах и стендах картины, среди которых обнаружилась и картина его приятеля художника Гуреева.
— Илларион! — раздался знакомый мужской голос. — Привет!
Забродов повернул голову и увидел невысокого плотного мужчину, который, широко раскинув руки, бежал к нему. Следом за ним, расплываясь в добродушной улыбке, спешил бородатый здоровяк.
— Привет, бродяга! — воскликнул первый — известный живописец Вячеслав Демакин.
— Сколько лет, сколько зим! — добавил второй — не менее известный художник Константин Гуреев.
— Привет, мужики! — весело поздоровался с приятелями полковник ГРУ в отставке.
Трое мужчин и в самом деле виделись довольно редко, но если встречались, то разговор, а вернее, доверительное общение за бутылочкой пива или чего-нибудь покрепче затягивалось допоздна.
— Так вы что, тоже выставились? — с некоторым удивлением спросил Забродов.
Гуреев и Демакин дружно кивнули:
— Как видишь…
Забродов удивленно вскинул брови:
— Так это же вроде бы выставка молодых, а вы, господа живописцы, как я вижу, на мальчиков не выглядите.
Художники, переглянувшись, развели руками.
— В нашей профессии, Константинович, да и вообще в любой другой творческой профессии — будь ты писатель или режиссер, — усмехнулся Демакин, — ты и в семьдесят лет будешь молодым.
— В смысле?
Константин Гуреев поддержал своего товарища.
— Ну, разумеется, — сказал бородач, — если ты не родственник высокопоставленного чиновника или если у тебя нет богатого покровителя.
— Ну, ничего, ребята, — улыбнулся Забродов, — я тоже хоть и на пенсии, но себя не ощущаю старым. Вон даже в инструкторах спецназа у себя в ГРУ подвизаюсь.
Друзья рассмеялись и перевели разговор на другую тему.
— А где Ваня Павловец? — поинтересовался полковник.
— Ваньку в последнее время не доискаться, — сказал бородатый художник, — влез в долги, а теперь хватается за любую халтуру.
Демакин поддакнул товарищу:
— Это точно, весь в мыле и в заботах… Совсем помешался на бабках!
Гуреев недовольно скривился и махнул рукой.
— Да ладно тебе, Слава, тоску наводить, — проворчал он и повернулся к Забродову: — Ты не забыл, что у меня вот-вот грядет день рождения?
— Попробуй я забыть… — улыбнулся Забродов. — Ты же потом этим всю жизнь попрекать меня будешь.
— Разумеется! — фыркнул художник.
— Не переживай, Костяныч, непременно приду, — пообещал седовласый полковник, — и подарок принесу.
— На хрена мне твой подарок, Ларик, — нахмурился художник, — ты ведь сам еще тот подарок!
— Понял, Костя, — сказал Забродов, — завернусь в целлофановую обертку или фольгу.
Бородатый здоровяк хмыкнул, а Демакин с Забродовым рассмеялись, чем привлекли к себе недовольные взгляды ценителей прекрасного и высокого…
— Мужики, давайте потише, — слегка смутившись, посоветовал инструктор спецназа ГРУ товарищам, — а то мы как три тополя на Плющихе…
Собеседники Забродова, привыкшие к светским тусовкам, беззаботно махнули рукой.
Любители и ценители прекрасного небольшими группками стояли перед картинами, тихонько их обсуждая, или прохаживались парочками, решая некие, только им известные вопросы. Правда, были и такие, которые больше интересовались не картинами, а посетителями художественной галереи. Высокого бородатого мужчину весьма интересовали двое, спокойно беседовавшие возле одной картины…
