Я — разведчик и потому каждое первое число следующего месяца я натягиваю поверх рукавов бухгалтерские нарукавники и усаживаюсь за письменный стол. Не придумай чья-то умная голова этих матерчатых тубусов, разведки просто бы не существовало, так как всякого разведчика можно было бы запросто опознать по истертым на сгибах рукавам одежды. Есть дыра на локте — вот он и вражий агент. Хватай и тащи его в кутузку, и не бойся ошибки. Не будь у меня таких нарукавников, и я бы давно истер свои костюмы и рубахи до дыр, а локти до кости. А пожалуй, что и кости бы исшаркал. Такая работа.
Я сажусь за стол, я беру в пальцы ручку и начинаю писать бесконечные отчеты, сводки, сметы, докладные, объяснительные, разъяснительные, пояснительные и т. д., и т. п.
Для разминки начинаю с самого легкого.
«…На ваш запрос номер… от… отвечаю… …В дополнение к ранее данной информации… …Требуется уточнить следующие положения представленного перечня… …Высылаю подтверждение… Прошу подтвердить получение… Прошу подтвердить получение подтверждения…»
Голова вспухнет от всей этой входяще-исходящей бюрократии. Ладно бы просто отписки накатать, так ведь еще каждую строчку, каждую букву и запятую надо зашифровать, черновики, если таковые есть, уничтожить не позднее чем через пять минут после написания. Чистовики замаскировать под обыкновенное письмо — «посылаю тебе весточку от дяди Пети…», «картошке нынче вышел неурожай, собрали чуть не меньше, чем посеяли…», «соскучилась ужасно, с нетерпением жду встречи…», — а его, это письмо, еще придумать надо, выверять стилистически, насеять убедительных орфографических и синтаксических ошибок и написать левой рукой незнакомым, еще иногда и женским почерком!
Ну что, не заболят пальчики и то место, на котором творишь от такой неблагодарной — на одно полезное слово полета отвлекающей шелухи — писанины? Льва Толстого бы в мою конспиративную шкуру. Посмотрел бы я, как великий прозаик, скрипя зубами, водил бы ручкой по бумаге, изображая каракули второклассника Левочки: «…А вчера, Вовка, я ходил в киношку…» Это тебе не «Анну Каренину» жену заставлять набело переписывать. Здесь самому трудиться надо. И форма, то есть почерк, ошибки и кляксы, никак не может быть хуже содержания.
И это еще не все. Интересно, как бы любимый классик отнесся к тому, что каждый написанный им лист надо брать исключительно пинцетом и перед отправкой окунать в раствор «самоликвидатора», запечатывать в специальный, но внешне совершенно обыкновенный конверт и каждый такой конверт вскрывать в лучах особой лампы или, если требуется особая секретность, в сложного состава газовой среде. А если вскрыть просто, то на письме останется только: «Погода у нас хорошая, люблю, целую, жду, Маша…» — и ничего больше.
Так что слизывай, Резидент, клей с конвертов, не ленись. А иначе нельзя, в другом виде наша почта конспиративную корреспонденцию не принимает — только в стандартных, с маркой конвертах и разборчиво написанным индексом. Будь ты хоть трижды суперагент.
И все оттого, что нет у Конторы денег посылать по каждому пустяку курьеров на места. Смета, видите ли, не позволяет. Контора не милиция, не прокуратура и не Безопасность. Нет у нее лишних ставок, так же как и самой нет. Выдумывать специальные шифры, чернила, самоликвидаторы и липовые адреса, заставлять Резидентов кропать идиотские «народные» письма — средства есть, а пустить почтальона — нет!
Хотя, с другой стороны, курьер тоже не подарок. Когда пишешь письма — трудишься руками, когда идет спецсвязь — все больше ножками. Отыщи тайник, продублируй тайник, сохрани тайник, отследи окрестности. Минута в минуту уйди, минута в минуту приди, и чтобы, не дай Бог, не увидеть курьера даже со спины. Но чтобы опять-таки, не дай Бог, не допустить к контейнеру постороннего любопытствующего зеваку. И снова, но уже в другом месте, отследи, сохрани, изыми встречный контейнер.
И на каждом этапе возможны как случайные, так и запрограммированные вражьей стороной и коллегами по плащу и кинжалу проколы. Чем больше цепочка контактов, чем большее количество людей в ней завязано, тем выше вероятность провала. Известен случай, когда конторского почтальона, подозревая в нем иностранного шпиона, пасла местная Безопасность и в момент закладки «посылки» взяла под белы ручки, предвкушая большой успех, повышение по службе, награды, денежные поощрения и прочие блага. Самоликвидатор, конечно, сработал, превратив внутренности контейнера даже не в пепел, а в стерильную пустоту. Почтальон, конечно, изобразил глухонемого олигофрена, выполнившего просьбу незнакомого, первый раз им виденного прохожего, но дело получило нежелательную огласку.
С тех пор начальство предпочитает пользоваться обычной почтовой связью. Дешево и сердито. Ни новых и потому опасных своей осведомленностью людей, ни связанных с командировками и конспиративными мероприятиями дополнительных расходов. Бумага, ручка, Резидент и немного техники — все что надо для успеха. А каково Резидентам кропать многостраничные, ради двух предложений собственно информации, письма несуществующим родственникам и любимым, их волнует мало.
