Пролог,
в котором еще ничего не понятно
Это был не Саракш – однозначно!
Максим больно ударился пальцами о колдобину, чертыхнулся. Дорога едва угадывалась в сгущающейся темноте. Если на кургане асфальт еще уцелел, то дальше, в овраге, от него остались одни ошметки. Страшно представить, во что шоссейка превращается к концу осени, когда пойдут затяжные дожди.
Ни осенью, ни зимой, ни весной Максиму бывать здесь не доводилось. Зато каждое лето гостить у бабушки считалось священной обязанностью. И «гостить» – это такой эвфемизм. В действительности приходилось и сорняки полоть, и картошку копать, и воду из колодца таскать – водопровод в Антракопе отродясь не водился. Смешно: двадцать первый век на дворе, адронный коллайдер построили, а канализации и водопровода нет!
Впрочем, это ему жизнь в захолустном поселке казалась смешной и нелепой, потому как мог сравнивать с родным Ростовом. Димке Мёрзлому, единственному сверстнику и единственному приятелю Максима здесь, Антракоп сравнивать было не с чем. И пилить пешком четыре километра в соседнюю Луначарку, чтобы посмотреть в клубе новый фильмец, казалось вполне обыденным.
Сегодня крутили вторую часть «Обитаемого острова». Первая произвела на Мёрзлого впечатление неизгладимое, потому и продолжение пропустить он никак не мог.
Максим уже смотрел фильм весной, когда шел тот в нормальных городских кинотеатрах. Смотрел, как положено, с долби-звуком и стаканом попкорна. Во второй раз пошел за компанию, рассудив, что прогуляться летним вечером всяко лучше, чем огород поливать. Не учел одного – возвращаться по темноте придется, спотыкаясь о колдобины.
Мёрзлый на сгустившиеся сумерки и плохую дорогу внимания не обращал. Он весь был на далеком Саракше.
– Классный фильмец! Жалко, про космос ничего нету. Я про космос больше люблю. Самый зачетный – «Звездные войны». Вот там мочилово! Бах – и нету планеты! Бабах! Бабах! Фьють-фьють-фьють! Круто! И этот, как его… Ну, где наши с жучилами воевали?
Он вопросительно посмотрел на Максима, но тот ничего не ответил. Фильм «о войне с жучилами» он либо не смотрел, либо забыл его начисто. Тогда Димка вздохнул, задрал голову к небу, где сквозь сгущающуюся черноту проступали россыпи звезд. Остановился:
– Интересно, где этот Саракш находится?
– Нигде он не находится, придумали его.
– Да ладно тебе, «придумали». Планета такая ж есть где-то, а, Макс? Где? Я вон ту знаю, Венеру. А по астрономии какие учат?
В Луначарской школе учителя астрономии не было, и Димка об этом очень жалел. А Максим, наоборот, жалел, что ему с астрономией не повезло так, как приятелю. Вообще-то на везение ему грех было жаловаться – и в лотереи сколько раз выигрывал, и в футбольный тотализатор. Но на школу оно почему-то не распространялось.
– Большую Медведицу, – буркнул первое, что смог вспомнить.
– А где она, покажешь?
– На севере. Пошли, нефиг стоять посреди степи.
Но Мёрзлый никуда не торопился.
– Слушай, а что ты бы делал, если б попал на этот Саракш? А, Мак-Сим? – и противно гыгыкнул. – Хотел бы такое приключение?
– Блин, ты прямо как малой! – не выдержал Максим. Димка иногда бывал наивным до опупения, не скажешь, что через год школу заканчивает. Деревня, одним словом. – «Что делал», «что делал» – это кино, понимаешь? Его придумали. Нет никаких «саракшей» и «звездных войн». Это малышня верит во всякую фантастику. И ты.
– Чё сразу «малой»? По шее дать, да? Я, между прочим, на полголовы тебя выше и на полгода старше. «Малой»… Не, я б не отказался туда попасть.
– Да пошли уже! Жрать охота, реально. С обеда ничего не хавали!
– И чтоб я там крутым был, как твой тезка, и неуязвимым. И телки красивые чтоб западали…
Да, это был не Саракш.
Когда они добрались до оврага и начали спускаться, стемнело окончательно, дорога угадывалась единственно по зарослям желтой акации вдоль обочины. И Димка, наконец, вернулся на землю:
– Вот я дурак! Новолуние же на этой неделе! Фонарь взять надо было!
Максим оглянулся на него.
– Ты хотел сказать – полнолуние? Ну и толку? Ничего эта луна не освещает, разве что себя саму.
– Гонишь? Я чё, по-твоему, новолуние от полнолуния не отличу? Была б полная луна, сейчас бы шли, как днем. А так… вон она, только-только народилась.
Волгин посмотрел на тоненький серпик над оврагом, спросил неуверенно:
– А там тогда что светится?
– Где? – Димка оглянулся. Большой желтый диск висел прямо за их спиной.
С минуту друзья стояли молча, переводили взгляд с одной «луны» на другую. Было тихо, лишь трещали сверчки в степи да журчал ручеек на дне оврага.
– Может, на моцике кто едет? Сверху, над обрывом?
– Не, не едет он, на месте стоит.
– И какого черта стоит?
– На нас смотрит.
– Думаешь, ему нас видно? Ни фига, тут темно как в заднице.
Они подождали еще. Глаза, успевшие привыкнуть к темноте, различали кроны деревьев, кустарник.
– Край оврага глянь где, – прошептал Максим. – Это штука выше светится. Что там, башня?
– Ага, противобаллистическая…
Шутка получилась не смешной. Димке сделалось как-то неуютно, зябко. Он поежился невольно… и вдруг желтый диск перестал быть диском, превратился в мощный прожектор! Луч, яркий, не рассеивающийся, пронзил черноту ночи, унесся куда-то в степь, в сторону Антракопа. Провернулся, чиркнул по склону оврага, высветил каждую колдобину на дороге. И замер, поймав в фокус две человеческие фигурки.
