Если сидишь на земле, то сквозь резные листья папоротника небо почти не видно. Ничего не видно, а толстая подстилка прелой листвы глушит звуки. Преследователи увидят и услышат не многим больше, но это слабое утешение – обоняние у орков собачье. Последняя надежда оставалась на то, что у ручья ей удалось оторваться и след они потеряли.
Айка еще раз огляделась по сторонам. Как и следовало ожидать, занятие бесполезное – вокруг только зеленый полумрак и частокол толстых стеблей. Она даже не смогла определить, с какой стороны прибежала, – умудрилась потерять направление. Оставалось пробираться далее наугад, уповая на удачу. Хуже всего – папоротники были не так уж и высоки, едва вровень с ее ростом. Если не хочешь выдать себя, идти приходится, согнувшись в три погибели. Айка сняла бесполезный колчан со стрелами – лук обронила, перебираясь по скользким валунам через ручей, – и двинулась в путь.
Очень скоро колени начали ныть, поясница затекла. Пришлось остановиться и присесть. Второй пройденный участок оказался короче первого, третий – еще короче, а лес все не начинался. В конце концов эльфийка рискнула: осторожно выпрямилась, развела громадные листья, привстала на цыпочки. До кромки леса рукой подать, если бы можно было бежать, она справилась бы с задачей за секунды. Но и на четвереньках доползти…
Папоротниковое море взорвалось. Орочьи торсы вынырнули из него внезапно и молниеносно. Коричневая, задубевшая на солнцепеке и ветрах кожа, покатые лбы, оскаленные пасти, крохотные, горящие бешенством глазки. Они стояли, как вершины правильного треугольника, и центром его была маленькая эльфийка.
Первым порывом Айки было снова присесть, чтобы не видеть свиные рыла тварей перед собой. Но она понимала – теперь это глупо, ей не спрятаться. Потому выхватила из ножен мерцающий синеватым светом клинок и бросилась на молодого самца, оказавшегося у нее на пути. Она почти достала его…
Хряссс… Боевой топор вожака, неосмотрительно оставленного за спиной, вошел глубоко в поясницу, разом перерубив позвонки, и ноги Айки исчезли, словно их и не было. Она врезалась грудью в широкие листья, в стебли, в прелую подстилку, и тут же самка-орчиха прыгнула всей своей тяжестью на руку, сжимавшую меч. Кости предплечья хрустнули, перебитые твердыми, как дерево, пятками, пальцы разжались от дикой боли. Айка закусила губу, попыталась дотянуться до меча левой. Но вожак взмахнул топором второй раз, и кисть, уже коснувшаяся кончиками пальцев рукояти, отлетела в сторону. Все, бой проигран. Айка застонала от бессилия и ужаса перед неизбежным.
Вожак пнул ее в бок, перекатил на спину. Бесцеремонно сорвал перевязь с ножнами, следом – холщовую куртку. Выпрямился, не отводя взгляда от жертвы.
Молчание затягивалось, и орчиха решилась нарушить его.
– Мясо! – рыкнула она. – Парное. Мягко зубам, вкусно языку.
– Убери тряпку, – приказал ей вожак.
Орчиха проворно присела, вцепилась в лосины из мягкой замши, принялась их стаскивать. Делала она это нарочито грубо, распарывая кожу эльфийки когтями, но боли в нижней части тела Айка все равно не чувствовала. Тогда раздосадованная орчиха крутанула ее левую ногу, выворачивая кости из суставов. Захрустело громко и мерзко.
– Ну ты и дрянь, Рогнина, – просипела Айка, – садистка…
На миг все замерли, растерявшись. И сильнее всех удивилась сама Айка. Это что – ненависть? Интересно, нужно зафиксировать.
– Мясо, – объявил вожак, возвращая всех в действо. – Еда!
Показывая пример, наклонился, вонзил когти в живот, разорвал брюшину. Айка взвыла от боли. Все прежнее было прелюдией, настоящие муки начались только теперь. Мир вокруг съежился, собрался в фокус. Антишоковые предохранители позволяли наслаждаться болью во всей ее полноте, но ее интересовало иное чувство. И как раз оно уже пропало. Продолжать действо смысла не было. К сожалению, прекратить его, умереть по собственному желанию Айка не могла.
– Хватит, – просипела она. – Сквелл, добивай меня!
Вожак и ухом не повел. Будто в каком-то трансе, он продолжал ковыряться в ее внутренностях. Айка попыталась крикнуть, чтобы прекратил, но кровь хлынула горлом, и получилось лишь бульканье.
– Сквелл, она же попросила! – недовольно прорычала орчиха.
Обошла вожака, схватила эльфийку за виски. Резко провернула голову. В шее хрустнуло, Айка зарылась носом в прелый лист папоротника. Успела удивиться, что ощущение тела исчезает мгновенно, но боль в нем остается. Потом на затылок обрушился тяжелый обух, проломил кость, размозжил шарик дубль-мозга, и Айка наконец умерла.
Гравилет завис над поляной, сплошь заросшей гигантскими папоротниками. Медленно снизился в юго-западном ее углу, где среди изломанных, втоптанных в землю и забрызганных кровью листьев и обглоданных костей сидело три безобразных существа – полулюди-полузвери, некогда жившие только в буйной фантазии мифотворцев. Самый крупный держал в руках отделенную от торса голову маленькой эльфийки, задумчиво разглядывал ее, словно силился что-то вспомнить.
Впрочем, Айка сейчас ничем не отличалась от тварей – вторую аву она приготовила загодя. Разве что ее лицо и руки не были измазаны кровью. Она спрыгнула с верткой платформы, подошла к друзьям, присела рядом.