Грубиян Валахов

Еще вчера вечером до узеньцев докатились нехорошие слухи о судьбе их бетономешалки. Валахов было небрежно отмахнулся от них, но уже сегодня утром лысый и носатый снабженец нефтяников матерно божился перед ним, что «личными» глазами видел, как на станции Шевченко бетономешалку сгрузили с платформы и увезли куда-то люди Асакяна. И еще снабженец сказал, что в этом деле замешан непосредственный начальник Валахова главный инженер строительно-монтажного поезда Потоцкий.

Тут пахло взяткой. Это Валахов сразу понял, но он понял также, что здесь не только ему — милиции носа не подсунуть: работала культурная публика, зря только время потеряешь и себя дураком выставишь. Под конец разговора снабженец нефтяников не удержался и, потирая руки, сообщил Валахову еще одну новость.

— Кстати, Андрей Васильевич, по последним данным сарафанного радио, имя одной вашей хорошей знакомой фигурирует рядом с именем Потоцкого, — начал он и сразу же выжидающе замолчал.

Валахов и бровью не повел.

«Черт знает, как давно я зеленой травы не видел», — подумал он. И, заметив, что снабженец все еще чего-то ждет, хмуро переспросил:

— Точно — Асакян?

А про Потоцкого и свою хорошую знакомую он ничего переспрашивать не стал. Но снабженец нефтяников ожидал именно этих вопросов, и потому он недостаточно быстро сориентировался и молчал.

— Я у тебя спрашиваю: это точно, что Асакян увез нашу бетономешалку? — не глядя на снабженца, повторил Валахов.

— Да… Да… — засуетился снабженец и нижним краем своей майки начал вытирать «форштевень таранного типа» — так окрестил его нос приятель Валахова строймастер Валька Соловьев.

— Зуб имеешь на Асакяна? — уже соображая, как выходить из создавшегося положения, спросил Валахов.

— Нет, — ответил снабженец. — Просто я безгранично благоговею перед вашей персоной.

Валахов лишь поморщился от такой беспардонности.

Мимо них как раз проходил маневренный тепловозик, и Валахов с неожиданной легкостью бросил свое стокилограммовое тело на его подножку.

— Ай-я-яй! Какой солидный-несолидный мужчина! — взмахнув руками, воскликнул снабженец нефтяников и пошел своей дорогой — по своим никому не известным делам.

Правая рука Валахова строймастер Валька Соловьев третий день возился со старой бетономешалкой. Советчиков вокруг него набралось — хоть отбавляй! И время от времени, окончательно рассвирепев от своего бессилия, Валька разгонял эту публику. Но ребятам делать было нечего, и они, послонявшись по строительству, вновь оказывались около него.

— Театр полон?! — сказал спрыгнувший с тепловоза Валахов.

— Да не уйти никак, — лениво согласился с ним бородатый паренек. — Сто тридцать седьмое действие трагедии смотрим — захватывающее искусство.

— Так, — сказал Валахов в ответ на несколько витиеватое сообщение бородача, и больше он пока ничего не сказал, да и нечего тут было говорить: выходило, что его, Валахова, обвиняли в срыве работы или, в лучшем случае, в нерасторопности.

— Время идет, а заработок стоит. Нам нужен бетон, мы строить сюда приехали, а не пальцем в носу орудовать, извините, Андрей Васильевич! — уже прямо заявил Валахову все тот же бородач.

«Гитарист, наверное… Акын», — решил про него Валахов. И, не взглянув на бородача, склонился над разобранной бетономешалкой.

Хорошо, что остальные ребята пока молчали. Впрочем, в этом их молчании Валахову не так уж трудно было почувствовать осуждение. Но он не стал оправдываться и не сказал им ни слова о том, почему до сих пор в Узень не пришла новая бетономешалка, да их, видимо, мало интересовало все это.

«Какое им дело до запахов нашей кухни?! — рассматривая известные ему как свои пять пальцев внутренности бетономешалки, невесело думал Валахов. — Какое моим парням дело до шкурничества Потоцкого и ловкачества Асакяна? Не хватало только ударить себя в грудь кулаком и начать доказывать собственную невиновность: дескать, это другие виноваты, а ваш прораб, ребята, парень что надо… Обошли его только на кривой. Но ничего — посидите с месяцок, пока он в газетку про плохих дядей напишет… А что ему делать?.. Это только с вас он умеет хорошо и громко требовать».

Валахов выпрямился и, не очень-то ласково усмехаясь, обвел всю собравшуюся тут бригаду Сереги Попружного долгим взглядом.

— Ну вот что, — сказал он, ни к кому персонально не обращаясь. — На этом месте завтра будет стоять новенькая техника. А сейчас убирайтесь отсюда заниматься культурным отдыхом! — Так сказал своим ребятам Валахов, и они сразу же разошлись по жилым вагончикам.

Остался только Валька Соловьев. Закинув руки за голову, он лежал на куче песка и смотрел в небо. Валахов тоже лег рядом с ним и рассказал ему все, что сам знал про бетономешалку, Асакяна и Потоцкого. А про свою знакомую он ничего не рассказал. Подумал только, что ее зеленые глаза слишком уж наивно выглядят.

Лежать на песке и, прищурившись, смотреть в раскаленное желтое небо было хорошо. Слишком уж хорошо. И, наверное, поэтому Валахов быстро вскочил и заявил Вальке Соловьеву:

— Едем, старик, выдадим там, кому сколько причитается, и заберем нашу бетономешалку! Они у нас попляшут!