Магсуд Ибрагимбеков
ГДЕ ТА ДОРОГА?
Задание у меня сегодня предельно простое - взять интервью у французского певца, приехавшего на гастроли в Баку. Нужно, чтобы он сказал несколько слов о его настроении, впечатлениях. Скажет. Это же для него превосходная реклама во Франции. Раз он пользуется успехом в СССР, где искусство, как известно всем, на высоте, так этот эстрадный певец или, выражаясь по-французски, шансонье, действительно из себя что-то представ-ляет. Пустяковое задание.
...Погода прекрасная. Прогуливаются люди, молодых много. Давно я так не гулял в воскресенье, давно. Все идут, о чем-то беседуют. Явно получают удовольствие. От всего: от погоды, от прогулки... Молодые. Я тоже молодой, только чуточку постар-ше. Наверное, все в этом проклятом "чуточку". Иногда я жа-лею, что не верю в бога. Если бы я верил, я сказал бы ему: "Старик, я понимаю, у тебя, может быть, склероз из-за твоего преклонного возраста, и вообще тебе некогда заниматься каж-дым человеком в отдельности, и во все твои дела я не вмеши-ваюсь, но в отношении людей ты поскупился. Ну куда это го-дится, что человек живет какие-то семьдесят - восемьдесят лет? И даже бог с ним, с этим. Но ведь с молодостью человек про-щается в двадцать пять лет! Вот что обидно. Так уж будь добр, распорядись".
Ого, половина третьего! Пора. Концерт в три и концерт в шесть, не многовато ли? Голос сорвать можно. Впрочем, какое мне дело до чужих голосовых связок? Мне нужно интервью.
В фойе народ, перед дверью в артистическую толпятся де-вицы. Вид у них такой, будто через минуту им предстоит круп-ный разговор со знаменитостью. Но к знаменитости их не пуска-ют, вот ведь в чем дело.
Неужели это он? Маленький, черненький, вертлявый... Очень подвижное лицо, кожа на нем начинает подергиваться за мгно-вение до того, как он откроет рот. Настоящий невротик... "Нет,
нет, мосье, никаких интервью до концерта. Эти полчаса я дол-жен быть абсолютно спокоен..." Интересно, как это у тебя по-лучается - быть спокойным? Полчаса до концерта и, как мини-мум, два с половиной часа концерт... Потратить три часа на какое-то пустяковое интервью... Плюнуть, уйти, что ли? Ниче-го не получится, интервью обещано в редакции, придется ждать. А это, интересно, кто? Лет на пять старше певца и смотрит на него... Когда женщина так смотрит на кого-нибудь, это значит, для нее не существует полтора с небольшим мил-лиарда остальных мужчин на земле. Он собирается, кажется, меня представить. Легкое пожатие маленькой руки... Так я и думал - жена. Судя по шуму, который доносится сюда, все уже в зале. Он перед выходом на мгновение задерживается, берет руки жены, что-то шепчет ей, целует...
...В фойе уже никого нет. Только несколько опоздавших торопливо раздеваются у гардероба. Какая-то женщина поправ-ляет прическу у зеркала. Сайда. Трудно даже поверить, что когда-то с этой высокой, очень красивой женщиной мы были маленькими детьми. И вместе прочли первую в жизни книгу "Букварь". Ой, как приятно ее снова увидеть!.. "Ну хоть раз в год ты можешь позвонить!" Действительно, почему я не звоню ей хотя бы раз в год? "Мы тебя только сегодня вспоминали". У нее муж - славный человек. "Он на работе сегодня, неожи-данно вызвали, а я только днем и могу куда-нибудь вырваться, домработница уходит в семь, и с ребенком некому остаться. У меня лишний билет. Если ты один, сядем рядом...." Теперь мне эти предстоящие два с половиной часа не страшны. И уж конечно сидеть рядом с Сайдой гораздо приятнее, чем в слу-жебной ложе. Даже не верится: рядом сидит Сайда и смотрит на сцену. Ну как это я о ней столько времени не вспоминал?
При выходе никаких аплодисментов. Все правильно. Их надо заработать. В Баку его еще- никто не знает. Представил "оркестр. Он по плечо самому низкому из них. Здоровые ребята, особенно контрабасист. Стоят все четверо и улыбаются. Прямо члены сборной команды по боксу. 'А он их тренер. Концерт начался... Он поет, свободно передвигаясь по сцене с микрофоном в руке. Незнакомый мотив, незнакомая песня... Зал уже молчит. Ни звука. В зале только его голос. И музыка. Он уже овладел вни-манием, мыслями сидящих в зале.
Музыка, пахнущая морем и весенним ветром, пахнущая пёрвой акацией. Что он говорит? "Есть в жизни такие дни, когда хочется спрятать голову в твоих нежных руках и забыться, как когда-то в далеком детстве. Где та дорога, которая вернет нас в былое?"
У Сайды блестят глаза. В полумраке не видно, плачет она или нет. В детстве она всегда плакала, когда слушала хорошую музыку. Напротив нас, через улицу жил мальчик, он часто играл "Революционный этюд" Шопена. Мы тогда не знали, что эта вещь так называется - "Революционный этюд". Мальчик этот был старше нас, и мы не решались говорить с ним на музыкаль-ные темы. Так вот. Сайда каждый раз плакала, как только он начинал .играть эту вещь. А это неправда, что ее муж не при-шел на концерт из-за работы. Просто он не любит музыку. Он вообще, кроме полимеров и Саидки, ничего больше на свете, по-моему, не любит... До чего же мне хорошо! "Ты даже не взглянула на меня, пройдя мимо, а я побрел за тобой по бульвару. Но вот подошел к тебе знакомый мужчина, и я почувство-вал зависть. Потому что я мог бы тебя полюбить".
