Глава I. Финіасу Финну предлагаютъ быть депутатомъ отъ лофшэна
Докторъ Финнъ изъ Киллало, въ графствѣ Клэръ, былъ такъ же хорошо извѣстенъ въ тѣхъ мѣстахъ — то-есть на границахъ графствъ Клэра, Лимерика, Типерари и Голуэ — какъ самъ епископъ, жившій въ томъ городѣ, и былъ столько же уважаемъ. Многіе говорили, что докторъ былъ богаче епископа и практика его простиралась почти на такой же обширный кругъ. Дѣйствительно, епископъ, котораго онъ лечилъ, хотя католикъ, всегда говорилъ, что ихъ приходы сопредѣльны. Слѣдовательно, изъ этого можно понять, что докторъ Финнъ — Малаки Финнъ его полное имя — заслужилъ обширную репутацію какъ провинціальный врачъ на западѣ Ирландіи. Это былъ человѣкъ достаточно зажиточный, хотя хвастовство его друзей, что у него было тако же тепленькое мѣстечко, какъ и у епископа, было несовсѣмъ справедливо. Епископы въ Ирландіи, если они живутъ дома даже теперь имѣютъ очень тепленькія мѣста, а докторъ Финнъ не имѣлъ ни одного пенни на свѣтѣ, котораго не пріобрѣлъ бы съ большимъ трудомъ. Сверхъ того, у него было большое семейство, пять дочерей и одинъ сынъ, и въ это время о которомъ мы говоримъ, никто не былъ обезпеченъ ни замужествомъ, ни профессіей. Единственнымъ его сыномъ, Финіасомъ. героемъ слѣдующихъ страницъ, мать и пять сестеръ очень гордились. Докторъ имѣлъ привычку говорить, что его гусекъ былъ не хуже гуськовъ другихъ, на сколько онъ можетъ видѣть теперь, но что ему пріятно было бы имѣть какія-нибудь весьма сильныя доказательства, прежде чѣмъ онѣ позволитъ себѣ выразить мнѣніе, что молодая птичка имѣетъ всѣ качества лебедя. Изъ этого можно сообразить, что докторъ Финнъ былъ человѣкъ съ здравымъ смысломъ.
Финіасъ былъ лебедемъ въ мнѣніи матери и сестеръ по причинѣ раннихъ успѣховъ въ училищѣ. Отецъ его, религія котораго была не такого фанатическаго свойства, которое мы въ Англіи приписываемѣ всѣмъ ирландскимъ католикамъ, отдалъ своего сына въ Тринити, и нѣкоторые въ окрестностяхъ Киллало — вѣроятно, паціенты доктора Дёггина изъ замка Коннель, ученаго врача, который цѣлую жизнь безуспѣшно старался отбить практику у доктора финна — объявляли, что старикъ Финнъ былъ бы не прочь, еслибъ сынъ его сдѣлался протестантомъ и получилъ стипендію. Мистриссъ Финнъ была протестантка, и пять миссъ Финнъ были протестантки, и самъ докторъ любилъ очень обѣдать у своихъ протестантскихъ друзей въ пятницу. Нашъ Финіасъ, однако, не сдѣлался протестантомъ въ Дублинѣ, каковы бы ни были тайныя желанія его отца на этотъ счетъ. Онъ присоединился къ обществу любителей преній, къ успѣху отличія, которое въ которомъ его религія не была помѣхой, и тамъ достигъ того вмѣстѣ и легко и пріятно, и которое, достигнувъ и до Киллало, способстовало къ порожденію тѣхъ идей о лебедѣ, къ которымъ такъ доступны головы матери и сестеръ.
— Я знаю теперь полдюжины старыхъ пустомелей въ настоящую минуту, сказалъ докторъ: — которые были знамениты въ обществахъ любителей преній, когда были мальчиками.
— Финіасъ уже не мальчикъ, сказала мистриссъ Финнъ.
— А пустомели не получаютъ стипендій, сказала Матильда Финнъ, вторая дочь.
— Папа всегда насмѣхается надъ Финни, сказала Барбара младшая.
— Я буду насмѣхаться надъ тобой, если ты не поостережешься, сказалъ докторъ, нѣжно взявъ Барбару за ухо.
Младшая дочь была любимицей доктора. Докторъ не насмехался надъ сыномъ, потому что позволилъ поѣхать ему въ Лондонъ, когда ему минуло двадцать-два года, для того, чтобы онъ могъ заниматься съ однимъ англійскимъ адвокатомъ. Докторѣ желалъ, чтобы сынъ его поступилъ въ ирландскую адвокатуру, а молодой человѣкъ желалъ поступить въ англійскую адвокатуру. Докторъ па столько уступилъ подъ вліяніемъ самого Финіаса и всѣхъ молодыхъ женщинъ въ своей семьѣ, что согласился платить очень способному и ученому адвокату въ Миддь-Темплѣ и назначилъ сыну полтораста фунтовъ въ годъ на два года. Докторъ Финнъ, однако, былъ еще твердъ въ своемъ намѣреніи, чтобы сынъ его поселился въ Дублинѣ и взялъ Мюнстерскій округъ — думая, что Финінсу могутъ понадобиться домашнія вліянія и домашнія связи, несмотря на то, что его сметали лебедемъ.
Финіасъ проѣлъ назначенное ему содержаніе въ три года и поступилъ въ адвокатуру; но Дома не было получено никакихъ доказательствъ, чтобы онъ пріобрѣлъ значительныя юридическія свѣдѣнія. Ученый юристъ, у ногъ котораго онъ сидѣлъ, не особенно громко расхваливалъ прилежаніе своего ученика, хотя сказалъ слова два пріятныхъ о способностяхъ своего ученика. Самъ Финіасъ Не очень хвалился своими трудами, когда проводилъ дома продолжительныя вакаціи. Слухи объ ожидаемыхъ успѣхахъ по юридической части — не доходили до Финновъ въ Киллало. Но все-таки бывали извѣстія, поддерживавшія тѣ высокія идеи въ материнской груди, о которыхъ было уже упомянуто и которые были на столько сильны, что убѣдили доктора, вопреки его собственному сужденію, согласиться на постоянное пребываніе сына въ Лондонѣ. Финіасъ принадлежалъ къ превосходному клубу — къ клубу Реформъ — и бывалъ въ очень хорошемъ обществѣ. Онъ былъ задушевный другъ Лоренса Фицджибона, старшаго сына лорда Кладдафа. Онъ былъ друженъ съ Баррингтономъ Ирлемъ, который былъ домашнимъ секретаремъ знаменитаго вига, бывшаго перваго министра. Онъ обѣдалъ раза четыре у этого знаменитаго вига, графа Брентфорда. И его увѣряли, что если онъ останется въ англійской адвокатурѣ, то онъ непремѣнно будетъ имѣть успѣхъ. Хотя, можетъ быть, не будетъ имѣть удачи въ судѣ, онъ безъ сомнѣнія получитъ одно изъ тѣхъ многочисленныхъ мѣстъ, для которыхъ годными кандидатами только считаются талантливые молодые адвокаты. Старый докторъ уступилъ еще на годъ, хотя въ концѣ втораго года онъ долженъ былъ заплатить триста фунтовъ кредиторамъ Финіаса въ Лондонѣ. Когда друзья доктора въ Киллало и въ окрестностяхъ услыхали, что онъ это сдѣлалъ, они сказали, что онъ балуетъ сына. Ни одна изъ миссъ Финнъ не была еще замужемъ, и послѣ того, что было сказано о богатствѣ доктора, предположили, что всѣ онѣ не будутъ имѣть болѣе пятисотъ фунтовъ въ годъ, если онъ оставитъ свою профессію. Но когда докторъ заплатилъ триста фунтовъ за сына, онъ опять принялся трудиться, хотя уже годъ толковалъ о томъ, что откажется отъ акушерства. Онъ опять принялся къ великой досадѣ Дёггина, который въ то время говорилъ злыя вещи о молодомъ Финіасѣ.