Эскапизм

Эскапизм

""Эскапизм" это, собственно, такой же сборник рассказов и сюжетов, как мои прошлогодние Вата и Гвозди, но на этот раз рассказы не отдельные, а немножко сливаются друг с другом. Есть пословица "you can't teach an old dog new tricks". Я не изменился, не поумнел, и не выздоровел духовно.

То есть — если вы раньше читали Самоеда, Муравьиного Льва и так далее и вам понравилось — вам должен понравиться и Эскапизм. Грязная автобиография + больные выдумки + бессильные, но раздраженные попытки философии".

Жанр: Современная проза
Серии: -
Всего страниц: 15
ISBN: -
Год издания: Не установлен
Формат: Полный

Эскапизм читать онлайн бесплатно

Шрифт
Интервал

Всеволод Фабричный

ЭСКАПИЗМ


Здравствуй, человек, который решил взглянуть на нижесходящий поток этих букв. Я не знаю, как и с чего начать. Хотел сперва написать десяток отдельных рассказов, но потом передумал и решил скомбинировать их, и пусть они плавно (по крайней мере, для меня) переходят один в другой. Каждое наименование нового рассказа я буду выделять жирным шрифтом.

У меня сейчас минутка самоэкзорсизма — я сижу на стуле и мне нельзя пить. Пот стекает по тощим рукам, голова трясется, и все вокруг кажется темнее обычного. Я пил утром и поэтому вечером мне нельзя… Если я буду пить вечером — так недалеко и до калоприемника и выпускания через трубку скопившейся в животе жидкости. Таким образом, во время написания этих строк живущие во мне демоны моей алкожажды изгоняются и, скрежеща, перепрыгивают на монитор, сливаясь с чернотой букв. Извечное облегчение: если нельзя пить — пиши о том, что ты (прекрасный и очищенный от обязательств перед любящими) пьешь как будто бы взбесился и, возможно, завтрашнего рассвета тебе уже не видать.

Мы вчера разговаривали с матерью; она спросила меня, почему мне нужно поглощать огромное количество грязных мерзостей (в литературе, например), и я ответил:

Потому что у добра и уюта есть предел, а у мерзостей и хаоса его нет. Невозможно написать книгу, где доброта и какие–либо приятные вещи будут возрастать с каждой страницей. Рано или поздно это перерастет в слащавую пародию и ты поймешь: доброта здесь больше не живет. Она переродилась в сахар, и с минуты на минуту на нее сядут мухи. А если ты пишешь книгу о зле, извращениях, грязи ненависти и страхе — тут, если ты не трус, не будет тормозов. На любую гадость всегда найдется еще более крупногабаритная гадость, которая заставит твое мерцающее сердце заколотиться быстрее. Зло бездонно, а у доброты есть (хотя и глубокое) дно. Насколько оно глубокое — затрудняюсь ответить.

Однако, успокаивает то, что через какое–то время я все–таки стану богатым питательными веществами торфом и полезным удобрением, и вся эта театральная суета захлопнется как крышка унитаза. Все смоется, пойдет по трубам — и тогда уже все: Я смеюсь, а вы продолжаете делать умеренное добро и беспредельные пакости. А мне больше ничего делать не надо. И еще (тайное желание) хотелось бы, чтобы после меня сразу произошел всемирный потоп библейских или хотя бы полубиблейских масштабов.

А сейчас, сидя на своем стуле и биологически живой — я хочу пить до смерти!

Меня останавливают любящие меня люди, и я не умираю. Я лечусь и пытаюсь быть более–менее трезвым. Но каждую минуту хочется, чтобы было так: я просыпаюсь утром в холодном поту и вдруг двери моей комнаты распахиваются, раздается щебетание невиданных птиц, в комнату врываются мои родители и мои доктора и еще какие–то неизвестные, но веселые люди, они подходят/подлетают ко мне и радостно, кричат брызгая мне на пододеяльник слюной:

«Сева! Теперь тебе можно пить до смерти. Мы узнали: это полезно. Ученые в атомных лабораториях на берегу ртутных рек долго рассчитывали, примеряли все «за» и «против» и решили, что тебе это можно! Пей, Сева, до смерти!

Это СОВСЕМ НЕ СТРАШНО

Я кричу: «Правда???» Вскакиваю с кровати и начинаю приготовления. А они испаряются, но не материально, а духовно, потому что с этого момента мне нужен покой и я отключаю на своих глазах способность кого–либо видеть.

Еду в магазин. Чтобы умереть на дому от пьянства, нужно потратить много денег. Нужно основательно подготовиться. Раньше, когда я вел машину, я часто думал, что хорошо бы кого–нибудь ради интереса задавить (ночью) и несколько раз переехать, и пусть во тьме бешено мелькают алые от крови шины, но я, разумеется, никого никогда не давил, потому что всегда оставался нерешительным трусишкой со злобными, никогда не осуществляющимися намерениями. Ну…этот геморрой всегда будет кровить, так что наплевать, а сейчас давить никого уже и так нет смысла.

Когда тебе не разрешают пить — твой алкоголизм начинает делать особенно подлые вещи с твоим огорченным сознанием. Подлости периодически проявляются, как ураганная сыпь. Просто диву даешься на свою мерзость. Например, думаешь: «Вот… нельзя мне сегодня напиться, но если бы вдруг внезапно умер (вставьте любимого родственника или друга), то создалась бы ужасная суматоха и у меня был бы повод хорошенько дернуть». Такие мысли медленно убивают. Обезноживают. Начинаешь бояться жизни и того, что может приключиться дальше. Одеваешься, едешь в магазин, чтобы купить много–много вина и наконец–то умереть от него дома. Да и, к слову: окружающая среда и люди вокруг тебя тоже не особо подстегивают к жизни. Скорее к смерти. Они смогли, а я нет. Наказать никого не в состоянии (причмокивающий каннибализм, кипяток на голову, лезвие вдоль уретры) и поэтому смываюсь.

Размеры моей страны и небольшая численность ее населения позволяют мне часто находиться вне людей, ну, допустим гулять по болотистым полям возле гор так, чтобы в пятикилометровом радиусе не было ни души, но (о, зажравшийся иммигрант!) мне это не помогает. Люди все равно остаются у тебя в голове и их не выдует никакой ветер со снежных вершин.


Еще от автора Всеволод Фабричный
Самоед

"Повесть "Самоед", как понятно из названия — автобиографична. Герой, он же автор — 27-летний алкаш, в высшем мессианском смысле панк, богопомазанный люмпен, мизантроп, планетарный некрофил и т. п. В юности он переехал с родителями в Канаду, где не захотел продолжать обучение, а устроился работать грузчиком. Из-за хронической несовместимости с прочими человеческими особями, а так же по причине некислой любови к питию на одном месте работы он подолгу не задерживался и за десять лет поменял не один склад, разгрузил не одну сотню фур с товарами народного потребления, спрессовал не один десяток кубов одежды (когда работал сортировщиком в Армии Спасения), встретил множество людей, с некоторыми из которых работал в паре, выпил с ними и "сольно" не одну тонну бухла.Обо всём этом есть в повести — главным образом автор пишет о себе и о людях — а люди в Канаде, судя по его напарникам, не менее "весёлые", чем у нас".(с) Леонид Зольников.


Муравьиный лев

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Вата и гвозди

"Восемь очень коротких рассказов, полустих без рифмы, и два придатка: подростковые стихи и даже несколько детских (я обнаружил у себя большую желтую папку, где было множество скомканных бумажек со старыми-престарыми стихами). За "придатки" прошу не судить строго — я был тогда еще маленький и почти всегда пьяный.Рассказы писались легко и быстро. На все ушло не более недели.Что-то конечно бесстыдная пародия, что-то уже где-то было, но надеюсь, хоть один из рассказов должен кому-то понравиться. Хотел вообще все написать "не про себя" и навыдумывать, но все равно так получилось, что половина всего — чистая автобиография".


Рекомендуем почитать
Голубиная книга. Славянская космогония

«Упала с небес книга. Звалась она „голубиной“ — от своей чистоты и небесной святости. Или „глубинной“ — от глубины заключенной в ней премудрости. Говорилось же в книге о том, как начался наш мир: откуда пошли белый свет, солнце, месяц, звезды, заря, гром, ветер, откуда взялись сословия — цари, князья-бояре, крестьяне. И о том, что есть в этом мире самого святого и главного: какой царь — над царями царь, какая земля — всем землям мать, какое самое главное море, озеро, река, церковь, гора, камень, дерево, трава, зверь, птица.


Глаз ведьмы

Середина «мутных» 1990-х. Небывалый разгул преступности захлестнул города и веси России, не обошел и столицу. Начальник «убойного» отдела Сергей Серов по прозвищу Волкодав разыскивает хозяина торговой фирмы «Дана» Льва Зайденберга как единственного свидетеля крупной аферы с антиквариатом. Однако поисками залегшего «на дно» бизнесмена занимается не только милиция, поскольку Зайденберг располагает информацией о преступной деятельности некоторых членов Государственной думы и их связях с мафиозными кланами Востока…


Моя вселенная

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Командир Марсо

Франция, 1943 год, департамент Дордонь. Крестьянин Роже Беро, который, сбежав из немецкого плена, ничего не хотел слышать о войне и считал своей главной заботой урожай винограда, принимает непростое решение уйти в маки. Отрядами партизан руководит отважный командир Марсо. Однако в один из дней, когда становится известно, что гитлеровцы готовят серьезную карательную операцию и окрестности наводнены шпионами, командир Марсо пропадает без вести…


Дорога в бесконечность

Этот сборник стихов и прозы посвящён лихим 90-м годам прошлого века, начиная с августовских событий 1991 года, которые многое изменили и в государстве, и в личной судьбе миллионов людей. Это были самые трудные годы, проверявшие общество на прочность, а нас всех — на порядочность и верность. Эта книга обо мне и о моих друзьях, которые есть и которых уже нет. В сборнике также публикуются стихи и проза 70—80-х годов прошлого века.


Берега и волны

Перед вами книга человека, которому есть что сказать. Она написана моряком, потому — о возвращении. Мужчиной, потому — о женщинах. Современником — о людях, среди людей. Человеком, знающим цену каждому часу, прожитому на земле и на море. Значит — вдвойне. Он обладает талантом писать достоверно и зримо, просто и трогательно. Поэтому читатель становится участником событий. Перо автора заряжает энергией, хочется понять и искать тот исток, который питает человеческую душу.


Англичанка на велосипеде

Когда в Южной Дакоте происходит кровавая резня индейских племен, трехлетняя Эмили остается без матери. Путешествующий английский фотограф забирает сиротку с собой, чтобы воспитывать ее в своем особняке в Йоркшире. Девочка растет, ходит в школу, учится читать. Вся деревня полнится слухами и вопросами: откуда на самом деле взялась Эмили и какого она происхождения? Фотограф вынужден идти на уловки и дарит уже выросшей девушке неожиданный подарок — велосипед. Вскоре вылазки в отдаленные уголки приводят Эмили к открытию тайны, которая поделит всю деревню пополам.


Необычайная история Йозефа Сатрана

Из сборника «Соло для оркестра». Чехословацкий рассказ. 70—80-е годы, 1987.


Как будто Джек

Ире Лобановской посвящается.


Петух

Генерал-лейтенант Александр Александрович Боровский зачитал приказ командующего Добровольческой армии генерала от инфантерии Лавра Георгиевича Корнилова, который гласил, что прапорщик де Боде украл петуха, то есть совершил акт мародёрства, прапорщика отдать под суд, суду разобраться с данным делом и сурово наказать виновного, о выполнении — доложить.