— В чем дело, Брайан? — спросил папа, взглянув на меня в зеркало заднего вида. — Мы в дороге уже четыре часа, а ты не обмолвился и парой слов. Разве ты не рад?
— Конечно рад, пап. — Я улегся на сиденье. Таким образом, он не мог видеть выражения моего лица в зеркале. И не видел, что я лежу.
Мы ехали к Громовому Озеру. Мы ездим к Громовому Озеру каждое лето. Это база отдыха, с отдельными домиками, полем для гольфа, большим озером и всякими другими примочками.
Большинство семей приезжает сюда потому, что тут имеется и лагерь для детей. Взрослые скидывают их там, а сами дни напролет играют в гольф и тусят по клубам.
— Уверен, что все хорошо, Брайан? — спросил папа.
— Оставь его в покое, милый, — вмешалась мама. — Наверное, Брайан немножко нервничает из-за того, что этим летом будет жить в лагере.
Нервничаю — не то слово. «В ужасе» — вот это уже поближе к истине.
Папа прочистил горло. Он всегда так делает, прежде чем провести со мной воспитательную беседу.
— Вот смотри, Брайан. Подростковый лагерь поможет тебе избавиться от застенчивости. Со старшими ребятами ты и сам почувствуешь себя взрослее. И вообще, там тебе самое место. Тебе ведь уже двенадцать…
Это верно, подумал я. Мне двенадцать. И страшно хочется дожить до тринадцати!
— Ты замечательно проведешь время… — не унимался папа.
— Я понимаю, сейчас тебе страшно, — сказала мама. — Но наступит день, когда ты ничего не будешь бояться. Вот увидишь.
Мама с папой были в корне неправы. Разумеется, перспектива оказаться в лагере меня слегка нервировала.
Но что действительно меня пугало, так это истории о Громовом Озере. Истории о тварях, блуждающих в ночи. О воплях и завываниях, и огромных следах на земле.
О вервольфах, обитающих в окрестностях озера.
Я слышал эти истории с тех самых пор, как мы начали проводить каникулы на Громовом Озере шесть лет назад. И они до сих пор ужасно меня пугали. И не менее ужасно это раздражало моих родителей.
Мои родители думали, что я слабак.
Так что я предпочел помалкивать насчет этих баек.
Но все равно боялся.
— А вот и табличка: еще десять миль! — провозгласил папа.
Я сел и выглянул в окно. Разумеется, на табличке было написано: «До Озера Грома 10 миль».
Потом появилась табличка, что осталось пять миль.
Время летело неумолимо.
Наконец, я увидел табличку, повергшую меня в ужас:
«Добро пожаловать на Громовое Озеро! Семейный отдых. Купание. Пешие прогулки. Катание на лодках. Гольф. Теннис».
…и оборотни.
В лагере оказалось десять ребят. Единственным двенадцатилеткой был парень по имени Кевин. Мы с ним оказались младшими в группе.
У Кевина были рыжие волосы и самая бледная кожа, какую я у кого-либо видел. Старшие пацаны над ним потешались, потому что мать заставляла его мазаться толстым слоем лосьона, чтоб не обгорел.
У меня волосы каштановые, глаза карие, а кожа не обгорает. Так что над моей внешностью не смеялись. Но я невысокий и малость неуклюжий. И вот это давало им повод для насмешек.
Трое старших парней были крутые. Джейк, Фил и Дон. Им было по пятнадцать.
У Джейка были темные вьющиеся волосы и золотая сережка в ухе. У Фила были голубые глазки-бусинки, и он всегда носил футболки с логотипом «Ред Булл». Дон был невысокий, коренастый и пакостный.
— Будь я посмелее, называл бы его Жирдяем, — прошептал мне Кевин во время игры в бейсбол.
— Ага, — прошептал я в ответ. — Но он бы на тебя сел и раздавил в лепешку.
Когда наступил мой черед отбивать, я потрусил к базе. Дон был кэтчером. При виде меня он крикнул:
— Полегче!
А потом он ухмыльнулся.
И я оцепенел.
Я никогда раньше не видел его улыбающимся. Словом, я никогда раньше не видел его зубов.
Но теперь смог разглядеть хорошо.
Таких длинных зубов я в жизни не видел. И еще они были острые.
Словно клыки.
Словно волчьи клыки.
Тут Дон проделал нечто странное. Он быстро закрыл рот и отвернул лицо.
Словно только сейчас вспомнил, что улыбаться ему не следует.
Я сглотнул и облизнул губы. Каждую секунду, что я стоял на базе, я представлял, как его клыки впиваются мне в ногу.
Когда я отбил мяч, Дон опять усмехнулся. Я не мог поверить своим глазам! Его зубы выглядели нормально. Его клыки исчезли!
Но я знал, что они мне не померещились.
Тут-то и вспомнились мне байки про оборотней. На первый взгляд их не отличишь от людей. Они не превращаются в волков молниеносно. Но в ночь полнолуния — бац! — полноценный вервольф!
Мог ли Дон быть оборотнем?
После игры я рассказал Кевину о зубах Дона. Я все ждал, когда он надо мной посмеется. Но он не смеялся.
— Бог ты мой! — сказал он. — Слыхал я всякие россказни про это озеро и про целые семьи, становившиеся оборотнями. Но никогда не верил. А ты уверен, что это был не прикол?
— Должно быть, он самый, — признал я. — Но если он пытался меня напугать, зачем ему было прятать клыки?
— Ага, — согласился Кевин. — Надо бы в полнолуние поостеречься.
Позднее я сверился с маминым карманным календариком.
До следующего полнолуния оставалось всего четыре ночи!
Мне хотелось сказать маме и папе, как я боюсь. Боюсь Дона, который может учинить надо мною расправу. Но я не хотел давать им новый повод считать меня слабаком.
Так что ничегошеньки я не сказал. Даже когда они отправились в картежный клуб и оставили меня в домике совершенно одного.
