– Что за напасть! – сокрушенно повторила Ферн Бруннер, отправляя в рот очередную порцию омлета с лососиной и укропом.
– Не надо так переживать! – ободряюще улыбнулся Люд Хейли ассистентке.
Пока официант убирал со столика посуду, Ферн, нервно закурив, выпустила в потолок тугую струйку сизого дыма.
– Конечно, я переживаю! По крайней мере кто-то из нас двоих должен переживать за успех дела. А ты до сих пор не заикнулся о том, как думаешь возобновить репетиции без Джины уже через две недели. Я еще не слышала от тебя ни одного реального предложения.
– Наверняка кто-то захочет сыграть ее роль.
– Еще бы! Только брось клич – отбоя не будет! Другое дело – выбрать подходящий вариант.
Ферн не могла избавиться от беспокойства по поводу судьбы их совместного детища – телесериала, который Люд задумал поставить в Нью-Йорке, возложив заботы о подборе актеров и бюджетной стороне предприятия на плечи своей помощницы. Они только что получили известие о том, что исполнительница главной роли подписала контракт с режиссером полнометражного художественного фильма и уехала в Лос-Анджелес.
– Как насчет десерта? – поинтересовался Люд, принимая из рук официанта меню.
– После ленча – исключено. Это выше моих сил, – ответила Ферн.
Люд заказал шоколадно-ореховый торт для себя, а для Ферн – клубнику со сливками.
– Это не повредит твоей фигуре, Ферн. Расслабься и получай удовольствие от того, что завтракаешь в одном из самых роскошных ресторанов Нью-Йорка.
– Я пытаюсь.
Еда была и вправду великолепна, но Ферн не могла выкинуть из головы возникшую проблему. Кто будет теперь играть роль Сюзанны?
Ресторан «Джоанна» славился своей кухней и качеством обслуживания. Он располагался в старом здании с чугунным каркасом, напоминая этим парижское бистро с огромными зеркалами на светло-зеленых стенах, с увитыми лавровыми венками профилями античных героев и лепниной в стиле новейшего искусства на потолке.
Ферн тяжело вздохнула и отправила в рот крупную ягоду в белоснежной пене.
– У Эда Стормана будет нервный срыв, – сказала она.
– С продюсерами это случается часто. Слава Богу, у нас уже прошел пробный показ за границей, так что в наличии иностранных инвестиций, рекламы и зрителя можно не сомневаться. Теперь никого не волнует, кто сыграет главную женскую роль. Зрителю нужен сюжет, а не Джина. Она переоценивает себя, если думает, что на ней свет клином сошелся.
– А как же быть с американской аудиторией? Ведь придется провести повторный рекламный показ для привлечения публики и рекламодателей.
– Безусловно.
– А как отреагирует на это зритель?
– Радость моя, позаботься об остальных актерах, а эту проблему мы с Эдом как-нибудь решим.
Разговаривая с Ферн, Люд лениво провожал взглядом закутанных в меха и увешанных драгоценностями матрон с Уэстчестера, которые, томно проплывая мимо, оставляли за собой шлейф запаха дорогих духов, будоражащих обоняние. Его острый глаз невольно подмечал достоинства и недостатки их нарядов; улавливал блуждающие взгляды притворно вялых молодых дам, потягивающих дорогое французское шампанское и изящно выковыривающих трюфели из картофельного салата; вспыхивал при виде юных шаловливых любовниц взрослых мужчин, считающихся хорошими мужьями и потому предпочитающих проводить время в таких не слишком людных местах; останавливался на женщинах, устало опиравшихся на локти и неторопливо беседовавших друг с другом, – их профессионализм проявлялся в том, что при этом они не упускали из виду ни одного мужчину, находившегося в ресторане.
Ферн допила вино и закурила вторую сигарету, понимая, что глупо беспокоиться понапрасну. В конце концов, Люд твердо стоит на ногах. Он обладает удивительным чутьем и умеет отыскивать таланты. Вот почему в свои тридцать два года ему удалось стать одним из лучших режиссеров Голливуда. Работать с ним престижно и приятно. Ферн прекрасно отдавала себе в этом отчет.
Внимание Люда привлекла пара, поднявшаяся из-за столика и направившаяся к выходу. Мужчина был коренаст, на его крупном носу блестели очки, и, по мнению Люда, он составлял неудачную пару своей спутнице. Придирчивый взгляд телережиссера отметил то, как искусно макияж женщины подчеркивает достоинства ее внешности, как чиста и нежна ее кожа, как костюм придает ей сходство с образом натурщицы в стиле Модильяни. На вид ей было лет тридцать.
– Кстати, моя милая Ферн, вот тебе доказательство того, что око Люда Хейли не дремлет. Взгляни на эту леди, которая с таким достоинством вышагивает рядом со своим муженьком. Именно такой я и представляю себе Сюзанну.
Ферн обернулась и прищурилась: едкий сигаретный дым мешал ей как следует разглядеть женщину, о которой говорил Люд.
– Да, она вполне привлекательна. К тому же умеет одеваться так, чтобы подчеркнуть достоинства своей фигуры.
На блондинке был белый трикотажный костюм от Адольфо с темно-синим кантом. На плечи была наброшена норковая накидка.
Чем ближе пара подходила к Ферн, тем все более и более знакомой казалась ей женщина.
– Черт побери! – воскликнула вдруг Ферн и, вскочив с места, бросилась к ней с распростертыми объятиями.
– Это моя давняя подруга, – сказала блондинка, обратившись к своему спутнику. – Иди, встретимся позже.
