Теория Организованного Общества (разработанная Кинчем, Колбигом, Пентоном и другими) содержит такое огромное количество важнейшей информации, раскрывающей разнообразные особенности и сложнейшие подробности планов на будущее, что весьма полезно будет познакомиться с его внешне простой преамбулой (приводится в изложении Колбига):
КОГДА НЕЗАВИСИМЫЕ МИКРОЧАСТИЦЫ СКЛАДЫВАЮТСЯ В ОПРЕДЕЛЕННУЮ КОМБИНАЦИЮ В ЦЕЛЯХ СОЗДАНИЯ И ПОДДЕРЖАНИЯ ДЛИТЕЛЬНО СУЩЕСТВУЮЩЕЙ МАКРОЧАСТИЦЫ, ОТДЕЛЬНЫЕ ВИДЫ СВОБОДЫ ДЕЙСТВИЙ ПОДЛЕЖАТ ОГРАНИЧЕНИЮ.
ТАКОВ ОСНОВНОЙ ПРИНЦИП ФУНКЦИОНИРОВАНИЯ ОРГАНИЗАЦИИ.
ЧЕМ БОЛЬШЕЕ КОЛИЧЕСТВО МИКРОЧАСТИЦ И ОБЪЕМ НЕСОМОЙ ИМИ НЕОБРАБОТАННОЙ ИНФОРМАЦИИ, ТЕМ БОЛЕЕ СЛОЖНЫМИ ДОЛЖНЫ БЫТЬ СТРУКТУРА И ФУНКЦИИ МАКРОЧАСТИЦЫ. В СИЛУ ЭТОГО СОСТАВНЫЕ ЧАСТИ ОРГАНИЗАЦИИ ДОЛЖНЫ БЫТЬ ЕЩЕ БОЛЕЕ ВСЕОБЪЕМЛЮЩИМИ И ИМЕТЬ ОГРАНИЧИТЕЛЬНЫЙ ХАРАКТЕР.
(ИЗ БРОШЮРЫ ЛЕСЛИ ПЕНТОНА «ОСНОВОПОЛАГАЮЩИЕ ПРИНЦИПЫ ОРГАНИЗАЦИИ»).
Коренные жители Города давно забыли о своих урезанных свободах — точно так змея не помнит, что предки ее имели ноги.
Однажды какой-то деятель заявил: «Когда у отдельно взятой нации достаточно велики расхождения между теорией и практикой, это свидетельствует о том, что в ее культуре происходят быстрые изменения».
Если исходить из таких критериев, то культура города была достаточно стабильной, чтобы не сказать — застойной. Образ жизни людей определялся планированием и общественной классификацией. Существовала также система поощрений, призванная смягчать социальную напряженность.
Однако бактерии внедряются даже в наиболее здоровые ткани, а самое незначительное загрязнении может вызвать серьезные осложнения.
Люку Грогэчу — худому и угловатому — уже стукнуло сорок. Лицо у него было суровое, лоб покатый, рот упрямо сжат, брови лохматые. Иногда он странно подергивал головой — впечатление было такое, будто у него болело ухо. Он был приверженцем нонконформизма, но не так глуп, чтобы открыто это демонстрировать. Природное упрямство лишало его шансов на улучшение своего положения в обществе. По натуре Люк был пессимист и одновременно придирчив, саркастичен и прямолинеен. Все это мешало ему подолгу задерживаться на одном месте, на тех должностях, которые сам он считал для себя подходящими. Очередная классификационная комиссия неизменно понижала его статус. Каждую новую должность он страстно ненавидел.
В конце концов, получив классификацию НИЗШАЯ КАТЕГОРИЯ/КЛАСС «Д»/ЧЕРНОРАБОЧИЙ, Люк был распределен в отдел технического обслуживания канализационной сети района 8892. Там его направили уборщиком породы при ротационной бурильной машине тоннельной бригады № 3, работавшей в ночную смену.
Прибыв к месту назначения, Люк представился прорабу бригады Федору Мискитмену — крупному человеку с лошадиным лицом, рыжеватой шевелюрой и спокойным взглядом голубых глаз. Мискитмен достал откуда-то лопату и показал Люку его рабочее место — совсем рядом с режущей головкой бурильной машины. Здесь, как объяснил Мискитмен, Люку предстояло находиться постоянно. Люк должен был очищать пол тоннеля лопатой от сыпавшихся на него осколков камней и гравия. Если при проходке тоннеля, говорил прораб, встретится старая канализационная труба, сквозь которую предстоит пробиться, то придется убирать остатки трубы и еще детрит[1], которые звались здесь «мокрыми отходами». Люк обязан был, кроме того, опорожнять пылеуловитель и следить за тем, чтобы он функционировал в оптимальном режиме. Когда во время перерыва другие отдыхали, ему надлежало смазывать подшипники, не включенные в систему автоматической смазки. К тому же в случае надобности приходилось заменять сломанные зубья режущей головки.
Люк спросил, точно ли все это входит в его обязанности. Сказано это было с откровенной иронией, однако грубовато-прямолинейный Федор Мискитмен ничего не заметил.
— Вот и все, — подвел итог Мискитмен и вручил Люку лопату. — Первым делом будешь убирать всякий хлам. Следи, чтобы под ногами было чисто.
Люк тут же предложил прорабу способ, как усовершенствовать погрузочный механизм, чтобы избежать падения битого камня на пол. И вообще, рассуждал Люк, к чему беспокоиться о всякой ерунде? Пусть их валяются — эти осколки. На бетонном покрытии тоннеля мелкий камень почти незаметен.
Мискитмен тут же осадил Люка: камень должен быть убран — и точка! Люк спросил:
— Почему?
Мискитмен ответил:
— Таков порядок.
Люк смачно сплюнул. Осмотрел лопату и с сомнением покачал головой. Рукоять была слишком длинная, а штык — чересчур коротким. Люк обратил на это внимание Мискитмена. Тот, однако, лишь взглянул на часы и подал знак оператору. Режущая головка с воем начала вращаться. Затем раздался оглушительный грохот — головка врезалась в скалу. Мискитмен удалился, а Люк приступил к работе.
Как только Люк нагибался, чтобы подцепить на лопату сыплющиеся под ноги камни, в лицо ему ударял горячий пыльный выхлоп из машины. Во время первого же перерыва ему пришлось заменять режущий зуб головки, и он умудрялся при этом прижечь себе большой палец на левой руке. К концу смены только одно соображение удерживало Люка от того, чтобы заявить, что он не пригоден для этой работы: его тут же бы перевели из разряда НИЗШАЯ КАТЕГОРИЯ/КЛАСС «Д»/ЧЕРНОРАБОЧИЙ в самый последний разряд — ПОДСОБНЫЙ РАЗНОРАБОЧИЙ.
