— Полным составом Визенгамота рассматривается дело Северуса Тобиаса Снейпа, обвиняемого по делу № 2541: пособничество Тому Риддлу, называющему себя лордом Волдемортом. Предъявленное ранее обвинение в убийстве Альбуса Персиваля Вулфрика Брайана Дамблдора снимается, в виду отсутствия состава преступления. Председатель Визенгамота — Кингсли Шеклболт, секретарь — Персиваль Уизли. Обвиняемый не присутствует на заседании в связи с прохождением лечения в госпитале Святого Мунго. Обвинитель и свидетели обвинения выступали на предыдущем заседании. Сегодня слушаются свидетели защиты, а также планируется вынесение приговора.
— Вызывается первый свидетель защиты Альбус…
Монотонная речь секретаря Визенгамота была весьма прозаично прервана: деревянные двери с грохотом отворились, и в зал вошла пожилая леди, всем своим видом показывающая, что ее нахождение здесь не только уместно, но и необходимо. Ее черные длинные волосы без единого седого волоска были забраны в высокую прическу, на бледном аристократическом лице выделялись голубые глаза. Леди была одета в зеленую мантию, прошитую серебряной нитью. Из-под длинных рукавов выглядывали кончики изящных пальцев. Однако облик женщины показался всем, кто находился в зале, смутно знакомым.
— Кто? Как? Кто разрешил? — задохнулся от возмущения Перси. — Как вы вошли в зачарованную дверь и, собственно, где отряд Авроров, охраняющих зал суда? Кто вы такая вообще?
— Какие авроры? Не надо так волноваться, мальчик. Разве дверь была зачарована? Не заметила, извини, думала, что она просто туго открывается. Если бы знала, то непременно постучала, перед тем как войти, — в голосе женщины прозвучало удивление.
— Эйлин, дорогая, что ты здесь делаешь?
— Это кто там голос подал? Недобитый директор? Хочешь, я исправлю то, что так и не сделал твой крестник? Я могу, ты же знаешь.
— Да, да, я нисколько не сомневаюсь в твоих способностях, дорогая, но…
— Но? Что «но»? Здесь и сейчас пытаются судить моего сына и твоего крестника. Ты случайно не забыл, что Гордон просил приглядеть за ним? — женщина гневно прервала жалкое блеяние так внезапно воскресшего неделю назад директора Дамблдора.
— Господин председатель, мое имя Эйлин Принц, я — мать Северуса Снейпа, к слову, его настоящая фамилия не Снейп — это досталось от моего второго мужа. Просто один старый ко… Извините, пожилой джентльмен в свое время уверил меня, что именно с этим именем у моего мальчика будет меньше проблем. Видимо, ошибался.
Перейдем к делу. Я не являюсь свидетелем защиты, но у меня имеются некоторые документы, если не подтверждающие невиновность, то содержащие смягчающие обстоятельства в деле моего сына. Это дневник, который Северус начал вести в одиннадцать лет и зачаровал так, что прочесть его можно только члену семьи или с разрешения члена семьи. Я надеюсь, что никто, — суровый взгляд в сторону заседателей, — в этом не сомневается. Тогда, пожалуй, начнем. Господин секретарь, извольте взять дневник.
Перси на негнущихся ногах подошел к Эйлин и протянул руку к книге, которую женщина извлекла непонятно откуда.
— Дневник?! Ты хочешь сказать, что Северус записывал туда все? То есть — абсолютно все? — в голосе Дамблдора стали отчетливо слышны истеричные нотки.
— Да.
Члены комиссии и зрители, находящиеся под впечатлением всего произошедшего, молчали, а Перси Уизли дрожащей рукой открыл книгу и, откашлявшись, начал читать. Никто так и не заметил, как Дамблдор вцепился в бороду с явным намерением выдрать ее по клочку.
«1 августа 1971 года.
Хм, интересно, что же все-таки пишут в дневниках?
Я такой-то, проживаю там-то, с матерью и отчимом. Не очень удачное сочетание: я темный маг, выросший в семье светлых.
Многие полагают, что темный маг — это тот маг, что творит злые дела направо и налево. А светлый — это белый и пушистый человек. Это далеко не так. Например, Гриндевальд, был такой гений, хороший знакомый моего крестного — светлый. Да-да, он светлый маг. Только вот по гадостности характера мог переплюнуть Фоукса — фамильяра крестного, еще одного очень «светлого» создания, чтоб ему сгореть окончательно.
На самом деле все просто, они — пользуются энергией света, мы — тьмы. Вот и вся разница, и гнустность самого человека от цвета его магии не зависит. Хотя крестный говорит, что все не так просто, но я еще слишком мал, поэтому могу употреблять подобные упрощенные понятия. Так получилось, что темных всегда недолюбливали, но, как мне однажды поведал все тот же крестный, это происходило от того, что мы сильнее. Конечно сильнее. Светом можно манипулировать, что светлые и делают, а с тьмой можно только договориться. И происходит это во время обряда Контроля. Когда просишь, получаешь гораздо больше, чем когда требуешь. Хотя лично я понятия не имею, каким образом можно что-то попросить у Тьмы. Но проблемы контроля мне еще предстоит пережить, так что, позже узнаю… наверное. К тому же темных магов очень мало, по пальцам сосчитать можно. Если честно, я не понял и половины из сказанного. На что крестный усмехнулся и сказал, что со временем до меня дойдет.
