— Господи!..
Наклоняюсь вниз, к самому лицу. Тени размазала, глаза мокрые. Плакал ребенок.
— Что тебе?
— Ой! Ты меня слышишь, что ли?
— Конечно, слышу. А ты как думала?
— Я думала… Не знаю.
— Сам вижу, что не знаешь. Ладно, что там у тебя стряслось-то?
— Сашка… — и шмыгает носом.
— Что — Сашка?
— Он меня не любит, вот что!
— Та-а-ак… Ну, а я-то что могу сделать? Не любит — уходи от него.
— Ну да! Как это «уходи»? Он мне нравится.
— Это чем же он тебе так нравится?
— Ну… Просто нравится, и все.
— Ой, темнишь, ой, недоговариваешь! Ведь я же знаю все. Давай, говори как есть.
— А если знаешь, зачем спрашиваешь?
— Хочу тебя послушать. Заодно и сама определишься, а то сдается мне, что ты и сама толком не поймешь, что тебе нравится, а что нет. Давай, начинай. Перечисляй, что в нем такого замечательного.
— Ну… Он красивый. Сильный.
— Ну, это да. Не спорю. Удачно получился.
— И машина у него что надо…
— Так тебе машина нравится, или он?
— Он, конечно! Но это же его машина!
— Ну-у-у… Это как посмотреть. А еще?
— Квартира…
— А если предложу выбирать: квартиру с машиной или Сашку — что выберешь?
— Ой… Ну, Сашку, конечно!
— Ну вот и забудь про квартиру с машиной. Представь, что их нет.
— Хорошо.
— Теперь что нравится?
— Ну…
— Что, ничего на ум не приходит, что ли? Ты же, когда знакомилась, не знала, что у него машина и квартира. Чем он тебе приглянулся-то?
— У него глаза красивые… И еще он мне сказал, что я ему нравлюсь!
— Помню, было такое. А что ему в тебе понравилось?
— Фигура, и волосы… Ну, я уже точно не помню, как он сказал. Наверное, еще что-то…
— Ножки он твои очень хвалил, вот что.
— Точно!
— Вот видишь, и помнишь все. А что ж тебя не устраивает?
— Как что? Я же говорю, он меня не любит!
— Конечно, не любит. Ему твои ножки нравятся. И фигура. Это еще не любовь.
— Ну, и вот!.. Ты сделай, чтобы он меня любил!
— Тебе надо непременно, чтоб тебя любили?
— Конечно.
— Пожалуйста. Тебя Петя любит.
— Какой еще Петя?
— С работы.
— Шофер, что ли? Да он же рябой, и уже лысеет.
— Зато любит. Ты, что, не видела, как он на тебя смотрит? И подвозит тебя почти каждый день с работы, а ведь живет совсем в другой стороне. И цветы тебе дарит на все праздники. И шоколадку в прошлый четверг, помнишь?
— Подумаешь, шоколадка!
— Вот и подумаешь. У него до зарплаты сто рублей осталось, а он тебе шоколадку купил. Потом занимал у друзей.
— Ну и что? Я же его не люблю!
— Так может лучше сделать, чтобы ты его полюбила?
— Ну, да! Ты скажешь тоже. Нет. Я Сашку люблю.
— Правда любишь?
— Конечно, правда!
— А когда он в аварию попадет, не бросишь? Он же четыре года на ноги встать не сможет.
— Какую аварию?
— Обычную. Какие аварии бывают?
— Ой… А что с ним будет?
— Не скажу.
— Это серьезное что-то?
— Серьезное. Квартиру с машиной продать придется. И еще денег занять, на лечение.
— Ой… А можно…
— Что?
— Господи… А, может, можно как-нибудь… Без аварии?
— Да конечно же, можно. Придумал я аварию, только что придумал. Не будет с ним никакой аварии. Это я тебя проверяю. Только ведь жизнь, она такая. Мало ли что может произойти. Если не авария, то что-то еще.
— Что?
— Все, что угодно. Зачем тебе знать? Может, он через полгода тоже лысеть начнет. Или, к примеру, ослепнет. Что тогда?
— Ну, пожалуйста, пожалуйста-препожалуйста! Не надо ему ничего плохого делать!
— А иначе — что? Ты его разлюбишь?.. Ну-у, не реви, не реви. Вытри слезы-то. На платок, — сотворяю ей платок.
— Я… не хочу!..
— Конечно, не хочешь. Да и я не хочу. Ну, предположим, ничего с ним плохого не случится. Ни через год, ни через десять. Только ведь он когда-нибудь постареет. Старость, она никого не красит. В семьдесят он не будет ни стройным, ни сильным, ни красивым. Захочешь с ним жить?
— Я… Я… не знаю.
— Вот видишь.
— Тогда сделай, чтобы и я его любила!
— Ну вот, это уже лучше. А Петька как же? Сделать, чтобы разлюбил?
— А ты можешь?
— Я все могу. Только вот одна проблемка.
— Какая?
— А сама не догадываешься?
— Нет.
— Как думаешь, он сам этого захотел бы?
— Не знаю… Нет?
— Конечно, нет. А Сашка?
— Что — Сашка?
— Он захочет в тебя влюбиться?
— А разве нет?
— Может, да, а может и нет. Ты же понимаешь — когда ты себе любви просишь, я помогу. А когда другим…
— Надо, чтобы он сам захотел?
— Конечно.
— Что же делать? А если я буду его любить, а он меня — нет?
— И правда, что же делать?
— Ну, ты же Бог! Неужели ты не можешь ничего придумать?
— Могу, конечно. Могу взять и прямо сейчас всех людей на пары разбить. И заставить влюбиться друг в друга.
— А почему не сделаешь?
— Хорошо, давай сделаю. Ты полюбишь Петю.
— Как Петю? Почему?
— Ну, он же тебя уже любит? Значит, по крайней мере один человек будет любить по собственному желанию.
— Ну, ага! А мое желание как же?
— Ты же сама только что хотела, чтобы Сашка тебя любил. Ты его желание спрашивала?
— Но я же ему нравлюсь!
— Но он же тебя не любит?
— Ну, как не любит, если я ему нравлюсь!
— Ты же мне сама сказала. С чего разговор-то начала? Забыла?
— Ой…
— Вот тебе и «ой». Так что же мне делать?
— Не знаю…
— Вот и я не знаю.
— Как же ты не знаешь? Ты же все знаешь?!
— Все знаю, а как с вами быть, не знаю. Это уж вам самим решать.
— И ничего нельзя сделать?
