Ксюша проснулась от крика петуха. Этот «бандит» имел привычку каждое утро в четыре часа подходить к окну и горланить так, что только мертвый мог не проснуться. Сколько раз бабушка Нина, рассвирепев, грозилась сварить из него суп, но, поостыв и любуясь его переливчатой красотой, откладывала исполнение своей угрозы. Ворчала только: «Родной петух заикой сделает!»
Ксюша улыбнулась, вспомнив бабушкины слова, и сладко потянулась. Солнце только-только вставало, и первые отблески его света просачивались сквозь вышитые занавески. Спать уже не хотелось, и Ксюша, закинув руки за голову и слегка расслабившись, невольно предалась воспоминаниям…
Еще два года назад коренные москвички-сестрички Таня и Ксюша Левашевские и представить не могли, что они, каждое лето отдыхавшие у моря, побывавшие с мамой в Париже, Риме и Милане, будут очарованы деревенькой в пятьдесят с небольшим домов, расположенной в 500 километрах от Москвы. А получилось всё так. Их мама вышла замуж за очень хорошего человека родом из этой деревеньки. Четверть века назад он приехал в Москву учиться, потом устроился в престижную фирму, сделал завидную карьеру, но любви к родному краю не растерял. И вот однажды он и предложил жене и дочкам во время летних каникул отдохнуть в его родной деревне с красивым названием Залесная, а заодно поближе познакомиться с бабушкой и дедушкой. Это предложение было принято со скрытым скептицизмом. Но чтобы не обидеть отца, решили все-таки провести данный «эксперимент».
…Сначала дорога вилась вдоль березовых посадок, за которыми виднелись поля. Небо было синее-синее, и на синеве аккуратно расположились белые, как молоко, облака. Затем дорога круто взяла вверх, и когда машина оказалась на высшей точке подъема, то стала видна раскинувшаяся внизу деревня. По левую сторону от нее располагался большой пруд. В нем плавали гуси, то и дело ныряя за кормом. На берегу загорали ребятишки. Улиц в этой маленькой деревушке было всего три. Одна тянулась почти рядом с прудом и утыкалась в лес, а две другие шли параллельно друг другу. Почти каждый дом был окружен садом, сзади — огород, были и лужки под покос, где паслись козы и телята. В пыли барахтались куры.
— А вот и наш дом! — радостно объявил отец. Машина выехала на улицу Садовую. Улица напротив звалась Луговой, так как на ее задах простирались обширные луга, а далеко за ними виднелась река и высоко поднималась зеленая от лесного массива гора.
— Ох, какая гора крутая! — восхищенно сказала Таня.
— А у нас в деревне ее так и зовут! — улыбнулся отец. — Как-нибудь свожу вас туда или без меня сходите. Там давным-давно старец жил. Теперь часовенка стоит. Есть святой источник. А еще лещина там и орехи оттуда носят мешками. Растут шиповник, малина… Все, что душа пожелает! Раньше даже медведи в тех лесах жили! А речка наша — полноводная, красивая, глаз не оторвешь!
— А почему деревня Залесной называется? — полюбопытствовала Ксюша, уже с неподдельным восторгом осматривая окрестности.
— А вон видишь, последние дома на Приозерной улице к самому лесу тянутся? Мы для тех сёл, что за лесом, залесными считаемся. Так и название деревни родилось. А лес у нас богатый на ягоды, грибы, орехи… Сами увидите, когда с дедом туда отправитесь за ягодами. Он у нас лесовед знатный!
Машина остановилась у аккуратного забора, за которым возвышался большой, добротный дом, выкрашенный голубой краской. Ставни были распахнуты, а наличники уже так искусно вырезаны да белой краской выписаны, что казались тонким кружевом-подзором… Навстречу из конуры выскочил лохматый рыжий пес и с веселым лаем прыгнул на отца.
— А вот и Граф! Знакомьтесь! — рассмеялся тот, ласково потрепав пса за уши. Девчонки и их мама проделали то же самое, а Ксюша еще и чмокнула Графа в круглый коричневый нос.
— Приятно познакомиться с вами, ваше сиятельство! — присела она в реверансе перед Графом.
Дом окружал большой сад с множеством яблонь, вишен, слив. Вдоль забора росли кусты смородины, малины, крыжовника. Рядом с домом — сарай, колодец с навесом, а в кустах акации уютно устроилась банька, к которой вела дорожка. Чуть поодаль располагался добротный хлев с торчащим из сушила сеном. У хлева стояла телега. Окна большой застекленной веранды распахнуты настежь: виден круглый стол с белой скатертью, на нем кувшин, а над столом плетеный абажур… Сразу повеяло домашним теплом и уютом. Двери были открыты, и все вошли в сени. А навстречу уже спешили бабушка и дедушка.
— Здравствуйте, здравствуйте! Добро пожаловать! — ворковала высокая дородная старушка. И от ее лучистых васильковых глаз девчонкам и снохе стало очень тепло. А дед, седой, бородатый, тоже высокий и крепкий, обнимал сына.
В скором времени все уже сидели на веранде за старым медным самоваром и вели беседу. Обе стороны друг другу понравились. Старики с теплотой посматривали на сноху, городскую, современную, уверенную; на двадцатидвухлетнюю серьезную темноволосую Таню, студентку филологического факультета МГУ; и пятнадцатилетнюю светловолосую Ксюшу с высоким гладким лбом, золотистой кожей и серыми глазами в окантовке черных ресниц.
