Андрей Константинов
Дело о пропавшем бизнесмене
Рассказывает Сергей Ложкин
На работу в агентство пришел по приглашению Обнорского после освобождения из заключения в феврале 2000 года. В милицейских кругах Санкт-Петербурга известен как жесткий и решительный человек, хороший профессионал. При этом некоторые сотрудники милиции отмечают излишнюю склонность к авантюре, считают, что «посадка» Ложкина вряд ли была случайной.
За недолгое время работы в агентстве в качестве корреспондента отдела расследований проявил себя толковым, инициативным и работоспособным специалистом. (При условии, что разрабатываемая тема представляет для него интерес.)
Характер — сложный. Дружеских отношений в коллективе ни с кем не имеет. Замкнут. Не признает авторитетов, может сорвать порученное ему задание. За короткое время работы в агентстве дважды совершал прогулы. Холост.
Из служебной характеристики
Ветер пошевелил листву. Прошуршал… Звук был почти не слышен. Такой звук бывает, когда проводишь рукой по затянутой в капрон ноге… ты почти сходишь с ума от этого звука. И глаза смотрят на тебя в упор. Дерзкие глаза самой красивой девочки из десятого «а».
Ветер прошуршал но опавшим листьям. Я выщелкнул за окно окурок. Красный огонек прочертил в рассветном сумраке кривую траекторию, брызнул снопом искр… Желтое пятно в начале проспекта стремительно приблизилось, приобрело форму «волги» с плафоном на крыше. Тускло блестело лобастое стекло, блестел хромированный радиатор… там, за стеклом, сидела самая красивая девочка из десятого «а». Позавчера ей исполнилось тридцать семь. Я мигнул дальним светом. «Волга» притормозила, заложила крутой поворот через разбитые трамвайные пути, остановилась в нескольких метрах от моей «копейки»… Самая красивая девочка поставила на асфальт ноги в дорогущих туфлях. Ноги, обтянутые шуршащим капроном… Двадцать лет назад ты поцеловал эти ноги. И дерзкие глаза смотрели так, что ты сходил с ума… Всего каких-то двадцать лет назад. «Нельзя, — сказала она, когда твои руки скользнули выше, коснулись кожи над резинкой чулка… — нельзя, Сережа… не надо».
Всего-то двадцать лет… семь с чем-то тысяч дней… полжизни.
…Тридцатисемилетняя женщина в дорогущем кожаном плаще стояла на пыльном асфальте, растерянно смотрела на меня. Желтая «волга» рыкнула движком, уехала. Я вылез из своей развалюхи.
— Здравствуй.
— Здравствуй.
— Я опоздала?
— Как всегда…
— Да… действительно… Пригласишь в машину? Зябко.
— А?.. Да. Конечно… да.
Ветер прошуршал по листве… зябко… бабье лето. Мы сели в машину. Я пустил движок.
— У тебя есть сигареты?
— Да, конечно… Не знал, что ты куришь…
— Я, собственно, почти не курю…
Щелчок зажигалки… ярко-алые губы, сжимающие сигарету… морщинка… Семь с чем-то, тысяч дней… «Ты во Внукове спьяну билета не купишь, чтоб хоть бы пролететь надо мной».
— Владик пропал, Сергей…
— Это я понял… Но чем я-то могу тебе помочь?
— Но ты же мент… то есть… ты же… Сергей, помоги мне.
— Я бывший мент, Вера… И почему ты считаешь, что произошло нечто худое? Может, просто загулял?
— Его нет больше суток… его убили.
— В милиции ты уже была?
— Да… да. Там никому ничего не нужно. Там… они там… они… там…
И она заплакала… Она заплакала. Уронила сигарету и заплакала, как плачут бабы во всем мире. Вмиг ничего не осталось от облика аристократичной петербурженки… самая красивая девочка с дерзкими глазами рыдала взахлеб, текла по лицу косметика, дымилась на резиновом коврике сигарета. Серое небо над Наличной улицей клубилось облаками с Балтики… и плакала женщина.
* * *
Вот так началась для меня эта история… Впрочем, нет, началась она по-другому.
Вчера, когда я закончил возиться с бумагами, потянулся, закурил и подумал: хватит на сегодня, — в кабинет вошел Шеф.
— Хорошо, что ты на месте, — сказал Шеф. — Дело есть.
С Обнорским я познакомился в Нижнем Тагиле, но эта совсем другая история…
— Дело есть, — сказал Шеф.
— На миллион? — спросил я. Работать сегодня мне уже совершенно не хотелось.
— На сто баксов, — ответил он. — Пока… а потом, может, и побольше настучит.
— О'кей. А в чем дело?
— У меня сейчас дамочка сидит, жена нового одного. Так вот этот новый пропал. Ментам, сам понимаешь, наплевать. Ей посоветовали обратиться к нам…
— Понятно, — вздохнул я. — Давно пропал?
— Сутки.
— Ну так, может, бухает где… мы-то при чем?
— При том, что есть возможность заработать сотню-другую долларов. Пойдем, познакомишься с тетей. Я ей отрекомендовал тебя в высшей степени.
— Ну, пойдем… познакомимся. За сто баксов можно и познакомиться.
Мы прошли по опустевшим к вечеру коридорам агентства и вошли в кабинет Шефа. У окна стояла женщина, Она стояла спиной к нам… я не видел ее почти семнадцать лет… но узнал сразу.
— Вот, Вера, — сказал Обнорский, — познакомьтесь…
Она обернулась, глаза встретились.
— …А ты чего встал в дверях? Проходи, Серега… вот, познакомьтесь: один из лучших наших сотрудников, в прошлом опер уголовного розыска Сергей Ложкин.
У меня заколотилось сердце… как тогда… Глаза Верины смотрели на меня изумленно и спрашивали: ты? Это ты? Кроваво горела рябина осенью семьдесят девятого… Это — ты?.. Да. А ты — это ты?
