Раза два-три в неделю родители разрешали ему ночевать у нас. И спал он всегда только со мной. Пока в школу не пошел. Бывало, станет ночью невмоготу, унесу его сонного со всеми предосторожностями на диван, где на всякий случай постелено, но лишь развалюсь вольготно да задремлю — бежит. Поскуливая от страха и обиды. Только пятки по полу — стук-стук-стук…
— Дед, рассказывай скаху! Длинную и страшную, — незамедлительно требовал Иванушка, едва очутившись под одеялом.
— Про что? — деловито уточнял я, зная более чем прекрасно, что внук ответит, поскольку отвечал он всегда одинаково. Ну, это ж был такой традиционный зачин нашего сказочного ритуала.
— Про Иванушку и про деда.
— Ладно, так и быть, расскажу. Но потом — сразу спать.
— Ага…
— Ну вот, значит, стало быть, та-а-к… — Это я настраиваю голос на этакую усыпляющую тональность, хотя не было случая, чтобы внук, не дослушав, заснул. — Жили-были на белом светике Иванушка и дед…
Либо:
— В некотором царстве, в некотором государстве жили-поживали Иванушка и дед…
Либо еще как-нибудь так же. А когда я попытался уйти от шаблона и завел на другой, тоже не ахти какой новый, лад:
— Жили-были дед да баба, и был у них внучек Иванушка…
Ванька тотчас запротестовал, хотя потихоньку, чтобы бабушка не слышала:
— Не придуривай, дед, рассказывай по-нормальному, не надо нам никакой бабы!
И я рассказывал. Всякий раз новую сказку. А то и две. Иногда, честное слово, выходило занятно. А иногда бывало, что и дрянь выйдет, но спустя какое-то время она же, проделав в мозгу ребенка причудливый путь, вдруг прольется на душу нежданным и незаслуженным бальзамом…
— Дед, ты — умрешь?
— Обязательно. Только не скоро еще.
— А — я?
— А ты — нет. Ты будешь жить всегда.
— Почему?
— Потому что к тому времени ученые придумают таблетки, чтобы никто не умирал.
— Тогда я тебя раскопаю!
— Зачем?!
— Дам тебе таблетку, и ты опять будешь живой, невредимый…
— Что ж, ладно. Спасибо. Буду на тебя рассчитывать.
Сказочки, которые я сейчас представляю вам, вышли более взрослыми, наверное, чем были рассказаны вслух, однако со всей ответственностью заверяю: я с внуком никогда не сюсюкал и всегда разговаривал с ним на равных.
Конечно, это не совсем те сказки, которые я когда-то рассказывал моему первому в жизни внуку. Но и не скажешь, что совсем не те. Короче, — «по мотивам».
Жили-были на белом светике мальчик Иванушка и его дед. Из недвижимости они имели ветхую избушку на два окошка да сарайку с погребом, из движимости — мотоцикл «Иж-Юпитер-4», по прозвищу «Ёшкин конь», советской еще выделки, резиновую лодку «Уфимку» чуть поновей да живность кое-какую: кроликов, куриц, кошку, собаку. Живность, правда, у них бывала не всегда в полном ассортименте, но всегда что-то одно, по крайней мере, имелось.
Ну и, само собой, в избушке у них было еще довольно много разных предметов обихода, а еще электричество, газ и даже вода из собственной скважины, так что жили они, можно сказать, в полном соответствии с действующим в их местности стандартом и горя не знали. Более того, могли себе позволить некоторые типично народные забавы — рыбалку там, прогулки по лесу просто так или с целью сбора бесплатных даров природы, философствования всякие по поводу важнейших проблем бытия.
Кроме того, внука время от времени на пару дней увозили родители к себе в город, чтобы культурой напитать: в цирк сводить, в гипермаркет, в китайский ресторан. Да прояснить наконец волнующий обоих вопрос: кого из них сын больше любит? Хотя на этот вопрос Иванушка уже сто раз отвечал. И всегда одинаково, чтобы не обидеть ни которого: «Деда!»
А дед в это время предавался еще одной народной забаве — выпить да побарагозить слегка, отчего по возвращении внука выглядел виновато и вел себя суетливо. Зато в такие моменты он как дед становился вовсе шелковый, хотя, казалось бы, — куда еще-то?…
Однако — к делу. Был конец августа. Самое время для заготовки груздей. А повезет, так можно не только для себя и городской родни насолить, но и деньжат заработать. Вот с таким прицелом и отправились Иванушка с дедом однажды с утра пораньше в заветный лесок. Завели свою древнюю, но поразительно живучую мотоциклетку и — вперед.
Сперва по асфальту гнали — «только шуба заворачивалась», как говорится, — потом свернули на заброшенное поле, потом небольшую речку форсировали вброд, потом опять — полем, уже другим, но тоже заброшенным, а когда вдали заветные угодья обозначились, в аккурат рассветало. И оставалось им всего-то с километр — по лесу уже. Однако на опушке ждало их препятствие, которого никогда прежде не было. Изгородь из колючей проволоки. И на каждом столбике табличка: «Частная собственность! Проход и проезд категорически воспрещен».
— Вот тебе, бабушка, и Юрьев день! — изумился дед.
— Ни фига себе! — удивился и внук, в школу пока еще не ходивший, но смышленый да сметливый — страсть. Большим человеком, должно быть, станет, когда вырастет. Или… Свят, свят, свят!
