Он знал, что удар будет смертельным, и смирился с этим в то самое мгновение, когда увидел блеск направленного в живот меча.
Фергюс Тирск, любимый сын Моргравии, отправился по дороге к смерти хмурым зимним утром, едва только забрезжил рассвет. Он встретил смертный час с тем же благородством и мужеством, которые отличали его, отважного полководца, всю жизнь.
Идея напасть под покровом ночи на стоявших за холмом бриавельцев принадлежала королю. Фергюс считал недостойным нарушать ночной покой сидевших вокруг костров людей, которые отдыхали, размышляя о завтрашней битве. Но король настаивал на своем. Его дерзкий план состоял в том, чтобы застать врага врасплох, напав в час, когда тучи заволокут небо и над долиной сгустится тьма.
Накануне воды Тейга, реки, разделявшей два королевства — Моргравию и Бриавель, — уже окрашивались человеческой кровью, и Фергюс не хотел снова бросать не успевших отдохнуть воинов в бой. Но его сюзерен был исполнен решимости осуществить свой замысел, и полководец принял вызов судьбы. Выполняя волю короля, он не обращал внимания на дурные предчувствия. Да, ему не нравился план, но не потому, что тот сулил беду. Просто Фергюс был человеком долга и чести и старался не нарушать законы войны.
Он бился яростно и самоотверженно — сражаться по-другому старый воин просто не умел. Он не хотел, чтобы Магнус, его друг и король, принимал участие в битве, однако тот неожиданно устремился в бой. Встревоженный Фергюс, зарубив трех бриавельцев, стоявших у него на пути, бросился к сюзерену, чтобы защитить его.
— Вы надели белый плащ, сир, чтобы не привлекать внимания? — с сарказмом спросил полководец старого друга, громовым голосом перекрывая звон мечей на поле боя.
Магнус, несмотря на ожесточенность битвы, подмигнул ему.
— Пусть Валор знает, что я был здесь в тот момент, когда его войско терпело поражение! — крикнул он.
То был опрометчивый поступок, таивший в себе больше опасности, чем предполагал король. Они сражались на бриавельском берегу реки. И как только противник пришел в себя, оправившись от неожиданности, он доказал, что ни в чем не уступает войску Фергюса. Воины Валора не были трусами и доблестно отражали атаки внезапно напавшего на их лагерь врага.
Фергюс заметил знамя Бриавеля. Это означало, что Валор тоже находится в гуще сражения. Теперь, истекая кровью и прощаясь с жизнью, Фергюс вспомнил, что боялся за обоих королей. Видя, что бриавельцы занимают более выгодную позицию, он решил отступить. Его войско уже понесло большие потерн, и Фергюс не хотел, чтобы в довершение всего погибли правители могущественных государств. Он знал, что днем неизбежно произойдет еще одно сражение, и тогда армия Моргравии одержит верх над противником.
Поэтому Фергюс с чистым сердцем и спокойной душой отдал своим людям приказ отступать. И все они беспрекословно подчинились своему командиру.
Все, кроме одного.
И это был тот человек, которому Фергюс Тирск присягнул на верность и за которого готов был отдать жизнь.
На пороге смерти, за которым его ждали предки — полководцы из славного рода Тирсков, — Фергюс жалел только о разлуке с семьей, женой и детьми. Он не привык проигрывать, но такова была воля всемогущего Шарра. Бог потребовал от него принести в жертву свою жизнь, и Фергюс сделал это без колебаний.
Тирск участвовал во многих битвах, но благодаря своему воинскому мастерству и доблести всегда выходил из них целым и невредимым, а если даже и получал раны, то лишь легкие.
Нынешнее сражение тоже поначалу казалось ему обычным, во всяком случае, до того момента, когда он увидел, что над королем нависла смертельная опасность, и услышал его боевой клич. Встрепенувшись, Фергюс бросился на вражеского воина, уже занесшего меч над Магнусом. Ни одной раны не было на теле сюзерена, лишь на щеке багровела полоска запекшейся крови. Однако теперь его жизнь находилась под угрозой. Движимый чувством долга, Фергюс, не медля ни секунды, оттолкнул Магнуса и принял удар на себя.
Клинок пробил доспехи.
Почувствовав адскую боль в животе, Фергюс вздрогнул, но не выпустил из рук оружие. Он продолжал крушить врага до тех пор, пока не убедился, что жизни повелителя ничто не угрожает. И только тогда Фергюс Тирск упал, и жизнь начала вытекать из него по капле.
Когда воины выносили его с поля боя и переправляли через Тейг, он все еще отдавал приказы. Услышав сигнал к отступлению, Фергюс откинулся на носилки и затих. До самого лагеря он больше не произнес ни слова.
Дорога к смерти, на которую он ступил, была бесконечно долгой, и Фергюс воспользовался оставшимся временем для того, чтобы окинуть взглядом всю свою жизнь. Жалеть было не о чем. Он пользовался всеобщей любовью, что само по себе многое значит для человека. Кроме того, соотечественники относились к нему с уважением, и оно было заслуженным. Фергюс шел по жизни вместе со своим королем, которого называл другом. Впрочем, Магнус был для него больше, чем друг, он был побратимом.
Сейчас король шагал рядом с носилками с поникшей от горя головой, отдавая приказы и пытаясь хоть чем-нибудь помочь раненому. Магнус обвинял себя в том, что случилось с великим полководцем Моргравии, корил себя за глупость и безрассудство, приведшие к беде. Но что толку? Фергюс пытался сказать это Магнусу, но ему недоставало сил перекричать шум отступления.
