В тамбуре было холодно, неуютно, сильно трясло. Консервная банка с окурками опустошалась только на конечных остановках. Герметичность вагона тоже оставляла желать лучшего — свирепствовал сквозняк.
Павел терпел. Каждый раз, выходя на перекур, он натягивал теплый свитер из овечьей шерсти, тем и спасался. За окном мелькали заснеженные пейзажи Приморья — жидкие лесополосы, гряда приплюснутых сопок на заднем плане. Конец календарной зимы — не повод для таяния снега. Он лежит до последнего и только в конце марта, когда становится по-настоящему тепло и солнечно, начинает неохотно сходить.
Час назад проследовали Хабаровск и повернули на юг — там стояли сорок минут. Термометр показывал минус двадцать. По радио сообщали, что во Владивостоке — минус десять, но в условиях повышенной влажности это то же самое, что минус сорок в Якутии…
Проплывали заснеженные деревни, мерзлые полустанки. На длинных перегонах поезд разгонялся, колеса бодро колотили по стыкам. Промелькнула станция, путевые мастерские, украшенные транспарантами. По всей стране одно и то же: «16 марта — выборы в местные Советы народных депутатов. Изберем достойнейших!» «Решения XXIII съезда КПСС — в жизнь!»
И снова — заметенные поля, дремучие сопки, забытые богом деревушки, дымки над трубами, лающие собаки.
Упомянутый партийный съезд состоялся три года назад и запомнился новым партийным лидером с представительной внешностью, переименованием Первого секретаря в Генерального, упразднением Президиума ЦК и восстановлением Политбюро ЦК КПСС. Коммунизм обещали построить к 1980 году, ждать оставалось всего одиннадцать лет…
Пробирал холод. Павел поежился, утрамбовал недокуренную сигарету в набитую доверху банку и побежал вон из тамбура.
За дверью, в купейном вагоне, был полный контраст: уютно, тепло, ковровая дорожка. В отсеке проводника позвякивали подстаканники.
В Хабаровске вагон наполовину опустел, но жизнь продолжалась. Мужчина средних лет возился с кружкой у титана, пришлось прижаться к стенке, чтобы разойтись. В другом конце вагона смеялась молодежь. У третьего купе, в котором путешествовали Павел Котов с супругой, стояла его Настя, держалась за блестящий поручень и смотрела в окно. Ей заговаривал зубы крепко сложенный тип. Настя не возражала, отвечала односложно, по красивым губам скользила загадочная улыбка. Павел напрягся — на пять минут оставить нельзя! Зачем из купе вышла? Сидела бы и читала своего Виктора Гюго! Субъект ей что-то вкрадчиво нашептывал, норовил прикоснуться плечом. Настя тактично отстранялась, но пресекать посягательства не собиралась. Невысокая ростом, худенькая, русоволосая, с достойными формами, в изящной кофточке с ромбиками. Юбка — до лодыжек, но так подчеркивает ее достоинства. Настя выделялась в любой толпе, привлекала взгляды, и с некоторых пор это становилось проблемой…
Павел подошел, встал рядом и начал разглядывать «конкурента». Молодой детина, года на четыре моложе Павла, в красной спортивной футболке с надписью «СИБСЕЛЬМАШ» (очевидно, футбольная команда из какого-то захолустья), в мятых холщовых штанах. Прическа бобриком, физиономия скуластая, предельно нахальная, особенно глаза. Такие всегда идут напролом, уверены в себе (пока по зубам не получат), особенно имея поддержку за спиной. А таковая имелась, субъект перемещался по просторам не один — компания занимала купе в другом конце вагона. Сели где-то в Сибири, выпивали, ржали, но вроде ни к кому не лезли. Курили в противоположном тамбуре. «Группа поддержки» в данный момент находилась у своего купе, парни посмеивались, «болели» за товарища.
Субъект манерно вздохнул, оторвал от Насти липкий взгляд, с досадой уставился на Павла. Почему зачесался кулак? Хорошо, что он сегодня не в форме. Настя смутилась, опустила глаза, в которых продолжало поблескивать что-то плутовское. Молчаливая дуэль продолжалась секунд двадцать. «Футболист» не моргал, с выдержкой у него было все в порядке.
— Пойдем, дорогая, — Котов взял девушку под локоток и потянул к открытому купе.
— А ничего, что мы разговариваем? — вкрадчиво спросил субъект.
— А ничего, что я тоже хочу поговорить со своей женой? Причем без посторонних, — отозвался Павел. Конфликтовать не хотелось, тем более находясь в явном меньшинстве. Но он всегда мог постоять за себя и за Настю, иначе для чего ему первый разряд по боксу?
Субъект заколебался.
— Жена, что ли? — протянул он разочарованно. — А ты, стало быть, ейный муж… — детина задумался, хотя мыслительный процесс ему явно не шел.
— Муж, — подтвердил Павел. — Не возражаете, молодой человек, если мы вас покинем? Он не утомил тебя, дорогая?
Настя нерешительно пожала плечами.
— А ты уверен? — субъект скривился. Видно, что не любил проигрывать, даже в таких глупых ситуациях.
— А ты ему паспорт покажи, — прыснула Настя.
— Я сейчас ему кулак покажу, — пообещал Павел.
— Ну, кулак я тоже могу показать, — парень снова оскалился и опустил глаза на свою конечность. Его кулак выглядел мощнее, чем у Павла.
— Понятно, — сообразил Павел. — Юмор есть, а такта нет. Вы знаете, гражданин, что это опасно для здоровья?
![Повесть из собственной жизни: [дневник]: в 2-х томах, том 2](/storage/book-covers/a5/a55ffb341b9f2bedc4eb5c5992ad087d30f89aff.jpg)
