Группа пилотов, оживленно переговариваясь между собой, шла по длинному, изгибающемуся плавной дугой коридору космического корабля.
Фосфоресцирующие надписи на стенах, — большие красные стрелы, указывающие в одном направлении, — повторяли одно и то же:
«ВНИМАНИЕ! ВХОД В СТАРТОВЫЕ ОТСЕКИ! ПРОВЕРЬ УРОВЕНЬ ГЕРМЕТИЗАЦИИ!»
— …Такая свинья, говорит мне: Майкл, твоя жизнь висит на волоске, и волосок тот протянут над вакуумным утилизатором крейсера, представляешь, какая сволочь?!
— …А что тебе говорили, отправляя сюда?
— …Эти уроды с десятой палубы вчера в баре…
— …Эй, а кто-нибудь знает, что за операция предстоит?
Последняя фраза обратила на себя внимание большинства членов растянувшейся по коридору группы.
— Ты что, не понял, Рощин?! – Средь наступившей вдруг тишины хохотнул здоровенный темнокожий пилот, с нашивками лейтенанта на рукаве мягкого термопоглощающего костюма. — Дядя Хаммер решил усыновить еще одно блудное дитя, сечешь? Или ты смотришь на обзорные экраны только когда там показывают мультики?
Молодой светловолосый парень, голубоглазый, без намеков на смуглость, — прямо сама противоположность лейтенанту Сейчу, — молча проглотил замечание насчет своих пристрастий.
— Его в тюрьму забрали прямо из роддома, — с наигранной укоризной в голосе весело заметил другой пилот, подмигнув лейтенанту. — Он не досмотрел в детстве, а ты смеешься!..
— Ладно… — Пилот, к которому относились все эти колкости, казалось, не обратил на них должного внимания. — Я серьезно спрашиваю — куда летим?
— Ну, знаешь, Рощин… — развел руками Сейч, подойдя к огромным створам ангара. — Тебе же ясно сказано — очередное поселение. Запихивать его будем, под задницу… то бишь под эгиду Всемирного правительства… — поправился лейтенант.
— А они хотят? — Рощин посмотрел на командира механизированного взвода, который как раз вставлял карточку допуска в щель считывающего устройства.
— Еще как… — оскалился тот. — Думать-то надо головой, а не задницей, пилот! Упертые они все, эти колонисты… — с досадой констатировал он, получив назад свой пропуск. — Наши предки на них горбатились, строили колониальные транспорты, технику там разную, оборудование… А они что? Знать нас теперь не хотят?
— Ага… — поддержал лейтенанта другой пилот, с нашивками сержанта. — Свалили с Земли на девственные планеты, а теперь смотри — нос воротят. Чистенькие они.
— Конечно, чистенькие, — вступил в разговор еще один офицер, и его гогот затравленным эхом метнулся по коридору, — они же улетели, а в дерьме остались мы…
— Ну ты-то, допустим, не тогда родился! — поддела его единственная женщина из числа шагавших по коридору пилотов.
— Знаешь, Делакруа, а мне плевать! — вдруг серьезно огрызнулся офицер. — Почему они не хотят подвинуться? Мало места на их планетах, что ли?
— Ну, у Всемирного правительства тоже места хватает, только они-то тоже не больно с нами делятся! — раздался чей-то голос из-за спины.
— Эй, я не понял, что за дебаты? — вдруг насупился Джон Сейч. — Дядю Хаммера решили помянуть? Смотрите, — предупредил он, окинув остановившуюся группу пилотов помрачневшим взглядом. — Кто нарвется за такие разговоры — вытаскивать не буду! Наше дело — зачистка территорий и овладение местностью. А думать будут другие. Вопросы есть?
Дураков не нашлось. Как только речь зашла о лояльности к Всемирному правительству Земного альянса, возглавлял который президент Джон Хаммер, разговор как-то зачах, словно ручеек, добежавший до песчаной осыпи и впитавшийся в нее.
— Все. — Сейч отошел от открывшегося прохода. — Два часа на тестовые проверки машин, зарядку боекомплектов и прочую нудистику, — посмотрев на хронометр, подытожил он. — И не забудьте, — кто проявит себя в предстоящей операции лучшим образом, получит гарантированный вид на жительство на этом, как его там…
— Дабог, — подсказал ему сержант Петч, — тот, который прошелся по поводу тюрьмы и роддома, откуда якобы забрали Рощина.
— Вот именно, Дабог, — согласился с ним лейтенант. — Лично я собираюсь написать семье, чтобы собирали шмотки, — мрачновато усмехнулся он. — И запомните, — Сейч повысил голос. — Мне плевать на этих колонистов и не плевать на свою семью. Они хотят жить. Мне надоела убогая квартирка на макушке мегаполиса, и луны Юпитера тоже осточертели. А кто думает по-другому, можете писать рапорта. Ты, — он вдруг резко обернулся и посмотрел на Рощина, — отправишься в свою вонючую тюрьму, назад, к параше, а ты… — взгляд Майкла уперся в грудь Петча, — в криогенную капсулу, где принято держать таких недоносков… Продолжать?! – Он обвел взглядом помрачневшие лица и не встретил ни одного направленного ему в глаза взгляда.
— Так-то. Каждый из вас получил шанс выбраться из бочки с дерьмом, и путь к светлому будущему для вас лежит через рубку управления серв-машиной. Так что меньше думайте — легче жить будет. Особенно это касается тебя, Рощин, — прищурился он. — Не люблю я таких, понял?
Андрей поднял взгляд и посмотрел на лейтенанта.
— А я не прошу меня любить… — сквозь зубы процедил он.
— Сэр, — напомнил ему Сейч. — Ты забыл добавить слово «сэр», пилот.
Глаза Рощина сузились.
