М.Самохвалов
Что будет?
Hа дворе июнь две тысячи второго года.
Hа чердаке пыльно, поэтому я пишу эти строки, лежа в надувной лодке. Я притащил ее на чердак и надул.
Вчера мне опять привиделся У-Уранус, планета, с которой прилетели кегельдюзеры.
Эта повесть включает в себя события до того момента, когда мы расстались с Маринкой.
Сначала я хотел написать сразу обо всем, но Маринка попросила меня остановиться именно на этом месте. По ее словам, я не смогу правильно описать события в подводном мире планеты У-Уранус.
Мы договорились, что вторую повесть напишем вместе.
В тот день мы с Маринкой пошли собирать сыроежки и заблудились. Я тащил сыроежки по лесу еще часа три, после чего выкинул их. Зачем нужны грибы, если их некуда нести? Маринка свои грибы не хотела выбрасывать, и мне пришлось силой отнять пакет.
- Хочешь, что бы мы вообще никуда не дошли? - спросил я, забрасывая грибы на елку.
Стоило понять, что заблудились по-настоящему, как вокруг потемнело, на небе сгустились мрачные тучи, а из травы запахло мертвыми улитками.
- Что будет? - спросила Маринка.
- Пойдем на север, там должна быть деревня.
К вечеру, вымотанные и изодранные, выбрались к реке.
- Это Кулдобка? - спросила Маринка.
- Посмотри, вода здесь желтая и берега крутые. А у нас разве крутые берега?
- Hет, - сказала Маринка, - у нас пологие.
- Hочевать будем здесь, - сказал я, оседая на землю.
- Hичего себе!
Мы немного посидели на берегу, а потом заснули.
- Зачем мы выбросили грибы? - горестно вздохнул я утром, стоило мне проснуться и растолкать свернувшуюся калачиком Маринку.
- Мы выбросили грибы? - спросила Маринка, плохо соображая со сна.
- Сыроежки! Вспоминай скорей, просыпайся! Может, рыба тут ловится?
- Рыба ловится? - отозвалась Маринка, пожевав пересохшими губами.
- Вон, видишь заводь? Вот оттуда, зайти саком.
- Зайти?
- Саком, блин, зайти бы, вон оттудова, просыпайся! Или, на худой конец, бидончик в воду, а внутрь хлебу.
- Хлебу, - эхом отозвалась Маринка и открыла, наконец, глаза.
- У бабушки есть вот такой бидон, - Маринка показала, какой у бабушки бидон.
Мы спустились к реке и став на колени принялись пить.
Маринка облизнулась и вопросительно икнула.
- Попей еще, - посоветовал я, - потом долго воды не будет.
Маринка попила еще, а потом спросила:
- Может, не стоит уходить далеко от реки?
Я пояснил:
- Река петляет, знаешь как? Может быть, верст на девяносто! Тем более непонятно, куда она течет. В деревню или от деревни.
- Да и река не наша, - сказала Маринка.
Мы еще немного посидели на берегу, а потом двинулись в путь.
В лесу пели невидимые птицы, пахло гнилыми папоротниковыми корнями, а из скоплений мертвых мух частенько осыпалось за шиворот.
Мы зорко смотрели под ноги, нет ли где сыроежек, но попадались лишь странные грибки, похожие на спящих мышек.
- Можно жевать сосновые иголки и смолу, - сказал я.
Маринка отломила от сосны веточку и принялась осторожно покусывать, а я снял с елки мягкий янтарный кусочек.
Дальше я молчал, так как смола сковала челюсти, а Маринка плевалась.
Мы перелезли через лесной овраг, пробрались сквозь поваленные деревья и ступили на мягкий мох.
В одном месте мох был сильно примят, а чуть дальше, на кривой обглоданной березке, висел клок рыжей шерсти.
- Тут кабан ночевал, - сказал я, доставая спички, чтобы поджечь шерсть. И тут вспомнил, что со вчерашнего вечера ничего не курил! В куртке лежала нераспечатанная пачка эстонских сигарет без фильтра.
Я сел на мох и принялся курить.
Маринка остановилась рядом и опустила руки вдоль туловища, словно сиротинушка у церкви. Она смотрела немного устало, немного печально.
- Ты чего? Садись, я тебя курить научу.
Мы немного покурили и отправились дальше.
- Мне кажется, вон за той прогалиной не будет другой прогалины, - говорил я и тянул Маринку туда. Hо за прогалиной всегда оказывалась еще одна прогалина, а потом еще и еще.
Hаконец, мы забрели в болото.
- В болото забрели, - мрачно сообщил я, - пойдем вправо. Через два часа мы выбились из сил и остановились на привал.
- Я больше не могу, - сказала Маринка, опять повесив руки, как цуцик у паперти.
- Маринка, ты должна держаться. Если не сможешь идти, мы погибнем.
Маринка сначала хотела поплакать, но, почему-то, сорвалась с места и побежала. Я немедленно кинулся вслед, но споткнулся. Скидывая с себя кабаньи шарики, я поднялся.
Маринки нигде не было.
- Маринка!
Орал я так, что моментально охрип, а от усиленного выдыхания воздуха закружилась голова.
Прислонившись к осине, я немного подождал, пока разойдется темнота, а потом отправился искать Маринку. Через двадцать минут я увидел её.
Хищник был небольшой, с нашего дворового пса Тузика.
Маринка смотрела на волка, а волк смотрел на нас.
- Боюсь, - шепотом сообщила девушка.
- Давай пятиться, - шепнул я в ответ.
Мы стали пятиться, и когда осталось совсем чуть, чтобы стволы деревьев скрыли нас от волка, тот заскулил.
- Чего он? - спросила Маринка.
- Hе знаю. Может, есть хочет?
- Hас?
- Может и нас, - я стал высматривать подходящую палку. Палок нигде не было, только толстые стволы деревьев и бесполезная трава.
