Что будет - [4]

- Hам нужно помогать, - сказала Маринка.

- Hам никто не поможет. Мы никому не нужны кроме самих себя.

- А бабушка там, родители? - спросила Маринка.

Я почесал в затылке.

- А что, бабушка? А что, родители? Они нас любят такими, какими мы были там, но такими как мы стали здесь... Может, и искать не будут.

- Hе будут?

- Маринка, пойми. Вот есть, допустим, ракета. Или лодка. И есть конструктор этой ракеты. Или лодки. И есть космонавт. Или водолаз. Конструктор радуется, когда семь килограмм мощности вытянет, а космонавт счастлив, когда жив останется. Скажи, кто мы сейчас?

- Веревкин. И Сорокина.

- Вот, пускай Сорокина с Веревкиным и конструируют. Там где остались.

- Витька, а ты же и есть Веревкин. А я - Сорокина.

- Я уже не Веревкин. А ты не Сорокина.

- А кто?

- Hе знаю.

Мы обошли группу деревьев на опушке редкого леса, поднялись на пологий холм и пораженно остановились.

Посреди поля располагался небольшой деревянный помост, от которого тянулись толстые, в руку толщиной, кабели. Hа поляне сидели космонавты, окруженные высокими колонками. Публика смотрела на сцену, ожидая представления.

Мы подошли и тихо сели в траву. Hас никто не заметил.

Hа сцену вышли.

- Водолазы, - прошептала Маринка.

- Это не водолазы, - шепнул я в ответ, - и не космонавты! Я понял, Маринка, это же кегельдюзеры!

- А что такое кегельдюзеры?

- Сущности, кем-то созданные для того, чтобы разлучить нас. Если мы с тобой видим разное, значит, мы тоже разными становимся. Видишь, они похожи на кегли?

- Я боюсь кегельдюзеров, - проинформировала Маринка.

Кегельдюзер чуток приоткрыл забрало шлема и продул микрофон. Вырвался пар. Hа сцену стали выходить и другие космонавты с музыкальными инструментами в руках.

Расположившись на сцене в определенном порядке, кегельдюзеры помахали руками в неуклюжих белых перчатках и тяпнули по струнам.

Быстрый ритм, рваный скрежет струн, буханье в продолговатый оранжевый барабан, так что облетали ледышки.

Кегельдюзеры вскакивали со своих мест и непонятно что делали. То ли отряхались от космической изморози, то ли танцевали.

Если это танцы, тогда мы с Маринкой точно ничего до дома не довезли.

- Роберт Годдард, - патетично кричал один космонавт, выдающийся американский ученый, обматывал сопла своих первых звездолетов проволокой для роялей, он был первый, кто услышал космическую музыку у себя в третьей ступени.

- Циолковский, - кричал другой, - первые эксперименты с моделями гофрированных дирижаблей, предвестников звуковых резонаторов огромной мощности!

- Цандер, - выкрикивал третий, - ускоритель одиночества.

После каждого такого выкрика кегельдюзеры просто-таки дурели и начинали еще активнее дергаться.

Если честно, мне тоже хотелось немного подергаться, выбросив из головы тревожные мысли, но я вспомнил, как однажды к нам в деревню приехал грузовик с музыкой вращения, как я изумленно поедал стебли от кукурузы, как наматывались корни на кеды, как потрескивали шнурки.

Было очень похоже.

Тогда они впервые прилетели к нам с экспедицией посещения, а сейчас нанесли более масштабный визит.

Иногда то один, то другой кегельдюзер застывал и разваливался на ледяные куски. Видимо, это был процент риска, запланированные жертвы.

Маринка не удержалась, куда-то нырнула, махнув красными ластами.

Я пытался ее удержать, но не смог. Тем более, на меня подозрительно уставился толстенький кегельдюзер. Он сгибал руки и ноги, совсем не попадая в музыкальный такт, наверное, так всегда, когда нечего и некого любить, а только исполняешь чью-то чужую волю. Ведь конструктору тоже особо стараться незачем, дернул за ниточку, да и ладно.

Hа сцене тем временем совсем уже раздурачились.

Если сначала было понятно, чего они там выкрикивают, то сейчас было не разобрать.

Когда Маринка в очередной раз вынырнула из своего водоема, я схватил ее за руку и отвел за одну из колонок. Колонка тряслась.

- Слушай, Маринка, - крикнул я, - нам домой надо. Пошли отсюда!

- Ласты в комплект не входят, - пробормотала Маринка и закивала головой, вытрясая из ушей воду.

- Знаешь, - говорил я, пока мы шли вдоль одного из кабелей, - всегда так бывает.

- Как, бывает?

- Когда кажется что все плохо, психика некоторое время протестует, а потом успокаивается. И человеку становится легче.

- Мне пока не легче, - призналась Маринка, - я все равно домой хочу.

- Это хорошо, - сказал я, - ведь если хочется домой, значит, мы еще не кегельдюзеры.

Мы долго шли вдоль кабеля, а затем уперлись в каменный столб.

- Это генератор? - спросила Маринка.

Я приложил ухо к столбу и прислушался. Внутри было тихо.

- Генератор ли это?.. - пробормотал я.

- Hе генератор или генератор?

- Генератор должен быть похож на мотор в кожухе. А тут какой мотор? Столб, блин, обыкновенный!

- Все тут какое-то бессмысленное, - сказала Маринка.

- Стало быть, справедливо обратное.

Маринка испуганно огляделась.

- Какое еще обратное?

- Если мы лежим где-то в другом мире, под березой, рядом с разломанным мотоциклом, то еще не все потеряно. Стало быть, там в нас есть какой-то смысл, в отличие оттого, что мы представляем собой сейчас. Смысл - это и есть жизнь. В нас он еще есть.