День их начался обыденно. Неторопливо опускаясь, грабли рыхлили черную землю ровными рядками. После, размеренно поднимались вновь, чтобы, опустившись опять, оставить за собой аккуратные борозды.
Ори Китай наблюдала за молодым фермером из-за живой изгороди. Работал он медленно. Грабли, сооруженные из веток хеджарбо и осколков кремня, несмотря на свой хлипкий вид, легко справлялись с мягкой плодородной почвой. Только вот Джелф с Марисоты никуда не спешил.
Как это, должно быть, скучно, подумала Ори. Целыми днями человек в соломенной шляпе копался в земле. Он никуда не ходил, ни с кем не общался. Да и поговорить здесь было не с кем — по соседству никто не жил. Ферма одиноко стояла в излучине реки Марисота, и до оживленных ситхских городов было далеко. Выше по течению дымились заросшие джунглями вулканы; ниже — стояли в безмолвии города — призраки озер Рагноса. Далеко не самое удачное место для жизни.
— Леди Ориэль, — Джелф заметил ее и снял шляпу. Длинные песочные волосы, заплетенные в косу, свесились поверх воротника его мокрой от пота рубахи.
— Просто Ори. Я тебе уже раз десять говорила, — ответила она.
— Значит, и навещали вы меня десять раз, — у него был странный акцент. — Это большая честь для меня.
Стройная девушка с копной темно-рыжих волос медленно побрела вдоль изгороди, искоса поглядывая поверх зеленых кустов на прервавшего свою работу фермера. Ей не требовалось скрывать причины своих визитов сюда. Статус семьи Китай был высок, и Ори ждало блестящее будущее. Так что она могла делать все, что ей вздумается. Но, пройдя сквозь брешь в густых кустах и ступив на посыпанную гравием дорожку, она вдруг смутилась, словно глупая пятнадцатилетняя девчонка. А ведь ей уже двадцать пять, и она — Меченосец Племени ситхов.
Прикрыв ресницами свои теплые карие глаза, старательно рассматривая землю под ногами, девушка мысленно фыркнула. Не ей здесь смущаться. Ори носила черную служебную форму, а Джелф был одет в какие-то лохмотья. Она училась во дворце, по великолепным залам которого ходил более тысячи лет назад сам Великий Лорд Корсин. Дом Джелфа представлял собой жалкую лачугу — его ферма была даже меньше, чем амбары для плодородной почвы, которую он доставлял городским садовникам.
Но все же таких людей она никогда раньше не встречала — в Джелфе не было ни капли корысти, горделивости или алчности. В Тахв Ори ни в ком не встречала настоящей искренности. Общаясь с ней, люди, так или иначе, подспудно думали о своей выгоде, просчитывали, чем и как может быть полезна им ее мать. Джелф же ни о какой выгоде не думал.
Да и что есть выгода для раба?
Опустив грабли, фермер вылез из грязи и снял с пояса полотенце.
— Я знаю, зачем вы пришли, — сказал он, вытирая руки. — Но не знаю, почему именно сегодня. Какое важное дело привело вас сюда на этот раз?
— День Донеллана.
Взгляд Джелфа остался безучастным:
— Это один из ваших ситхских праздников?
Ори повернула голову, провожая взглядом огибающего хижину фермера:
— Твои предки тоже были ситхами, знаешь ли.
— Мне что-то говорили, — он, не глядя, отбросил полотенце, точно попав в стоящее на земле ведро. — Но, боюсь, здесь, в глубинке, мы не особо культивируем семейные предания.
Ори улыбнулась. Она изучила его до мелочей. Джефл культивировал прекрасные растения, но с тропы, возле которой она оставила пастись своего увака, цветник видно не было. За домом, за глиняными речными откосами, где фермер торговал с кешири, стояло шесть шпалер с самыми красивыми цветами далсы, которые Ори когда-либо видела. Как и грабли с хижиной, шпалеры представляли собой хлипкую конструкцию из сплетенных вместе веток хеджарбо. Но, несмотря на свой непрезентабельный вид, сделаны они были все же напоказ и вполне могли соперничать с садоводческими чудесами Высокого Места. Такое великолепие и где — позади рабских халуп, в безымянном захолустье.
Взяв предложенное Ори хрустальное лезвие, темноглазый фермер стал срезать выбранные ею цветы. По праздникам они обычно украшали урны в ложе ее матери.
— Итак, у вас праздник. Расскажите о нем, — он замолчал, взглянув на нее сверху вниз. — Если хотите.
— Завтра будет тысяча лет со дня рождения первенца Ниды Корсин.
— А, — сказал Джефл, обрезая стебли. — Он стал Великим Лордом или что-то вроде?
Ори усмехнулась:
— О, нет.
С правления Ниды Корсин началась великая и нерушимая эра ситхов, начала рассказывать девушка. Донеллан знал, что его отец, Лорд-консорт[1] будет предан смерти вместе со своей женой. Такова была воля Яру Корсина. Но сын Ниды не дождался своего трона. Донеллан умер стариком, так и не став Великим Лордом. Это положило конец династической системе; после смерти сына, не имеющая наследников Нида постановила, что власть перейдет к более достойному, без учета родословной.
— Так этот парень неудачник, но у него есть свой собственный день?
Ори объяснила ему, что больше всего в этой истории ситхам понравилась развязка. Честолюбие и амбициозность у них в крови, а после смерти Донеллана у каждого появилась возможность заполучить трон.
— День Донеллана называется также Днем Лишенных. Подумай об этом, — добавила Ори, любуясь мускулистыми руками Джелфа, проглядывающими сквозь разрезы рукавов. — Да и нужен ли Племени повод для праздника?
