Чистилище - [2]

Он коротко хохотнул — хриплый смешок заставил Ори тоже улыбнуться.

— Нет. Думаю, нет, — ответил фермер. — Во всяком случае, все эти празднества дают подзаработать таким, как я.

Это точно. Семь Высоких Лордов, не оглядываясь на траты, старались превзойти друг друга в украшении своих лож на играх. Около восьми месяцев назад Ори взялась за декорирование ложи своей матери. О Джелфе и о его секретном цветнике она узнала от одного кеширского цветочника в Тахв. Скорее, даже, вызнала — слишком явно чувствовалась ложь в заверениях торговца о том, что он сам выращивает продаваемые им цветы. Однажды, оседлав увака, она просто проследила за ним. Кешири было запрещено летать на ящерах, и цветочник пешком потащился встречать караван телег, везущих с Марисоты удобрения. Так она встретила Джелфа — и с тех пор их встречи стали регулярными. Исключение составил лишь тот небольшой отрезок времени, когда фермер уплыл на своем плоту вверх по реке, в джунгли.

Джунгли. Ори посмотрела поверх шпалер на зеленые холмы, обрамляющие дымящиеся далеко на востоке пики. Даже ситхы Племени не рисковали соваться в этот спутанный, непроходимый клубок из плотного подлеска и нависающей листвы. «Никто в здравом уме туда не полезет», — говорил Джелф. Но то, что он привозил оттуда на своей маленькой лодке, было секретом его садоводческих успехов — и успехов его покупателей. «К этому времени стоки уходят вниз по течению», — однажды объяснил он, зарывшись руками в привезенную землю. — «И уносят с собой почти все полезные вещества». Ори ночами лежала без сна — она представляла Джелфа. То, как он стоит по пояс в темной воде горного потока и набирает в свою плоскую лодочку драгоценную почву.

Глупости. Это от безделья. Но ведь она ситх, не так ли? Не ей ли должны угождать?

Встав на колени, фермер стал осторожно заворачивать срезанные цветы в широкий тканевый лоскут, расстеленный на земле. Его испачканные в грязи, грубые руки удивительно осторожно и деликатно перебирали цветы, срывая испорченные бутоны. Закончив, Джелф внимательно посмотрел на нее:

— Знаете, я могу назвать вам имена моих покупателей, живущих в окрестностях Тахв. Они выращивают растения в такой же почве.

— Твои лучше, — ответила Ори. И это было правдой. Может, цветам просто было комфортней вблизи от родины. А может, кешири не могут сравниться в мастерстве с человеком.

Или дело именно в этом человеке. Когда она только познакомилась с ним, то решила, что Джелф стал рабом недавно. Никто из встречавшихся ей ранее людей низшего сословия или кешири, не обладал такой грамотной речью. Он определенно был кем-то прежде, в городах ситхов. Но на ее вопрос Джелф без малейшей запинки ответил: «Я — никто. Я даже никого из ситхов не знал до вас». Он родился рабом, он им и останется. Он сам и все его дети, если они у него когда-нибудь будут.

Люди-рабы появились вскоре после того, как закончилось правление Корсинов. Многие из потомков экипажа и пассажиров «Знамения» были чувствительны к Силе. Те же, кто не был, постепенно выделились в отдельный класс, подчиняющийся окружению Великого Лорда. Будучи свободными гражданами, частью Племени, такие землевладельцы эффективно управляли кешири, стоящими в самом низу социальной лестницы. Но когда любой ситхский гражданин смог претендовать на трон Великого Лорда, право по рождению было потеряно навсегда. У Джелфа из Марисоты не было фамилии, его отец не смог ему ее дать. Он стоял выше, чем кешири — она никогда бы не позволила никому из краснокожих рабов называть ее по имени — но только потому, что он был человеком, а не потому, что он был ситхом.

Джелф обязан был хранить ситхам верность и служить им, если кто-либо из них того пожелает. Но только Ори неизменно уговаривала его на все, что угодно.

Как расточительно, — думала она, любуясь как работником, так и его работой.

— Ты знаешь, моя мать — Высокий Лорд.

— Вы упоминали об этом.

— Она многое может, но традиции сильнее, — сказала Ори. — Это позор, что для тебя нет пути назад.

— Я никогда не был где-то еще, чтобы куда-то возвращаться. Да и что мне делать в Тахв? Вряд ли я впишусь в ваше изысканное общество, — он подмигнул ей. В ярком солнечном свете хорошо был виден длинный красноватый шрам, тянущийся от его правой щеки на шею. Она иногда представляла, что этот шрам — последствие какой-то великой битвы, а не несчастного случая на ферме. Но Джелф был прав. Даже будь у него имя, из-за своего увечья в Племя он не вписался бы.

Джелф резко выпрямился.

— Ты их завернешь? — спросила Ори, переводя взгляд с него на цветы.

— Вообще-то, у меня есть для вас подарок, — сказал он, указав пальцем себе за спину. — В честь вашего Дня Лишения.

— Дня Лишенных.

— Прошу прощения, — он повел ее на задворки фермы, куда она никогда не заходила, мимо земляных валов к строению, которое раньше она видела только с неба. Сарай, расположенный на берегу реки, был раза в два больше и выше хижины Джелфа. Ори побледнела.

— Что там? Воняет ужасно!

— Навоз обычно воняет. Производящие его уваки, конечно, симпатичнее, — он подошел к запертой двери. Служивший стойлом для предыдущего обитателя — увака, сейчас сарай предоставлял фермеру массу пустого места для хранения навоза и смешивания почв.