Женился Иван-Царевич. Взял в жены себе Василису Прекрасную, да пожил с нею месяц, пригляделся маленько — не очень-то она Прекрасная оказалась. Думал, раз не Прекрасная, так может, хоть Премудрая? Да вот незадача — всей премудрости в ней только и хватает, что мужа пилить да ругать. День-деньской зудит Василиса:
— Я, говорит, молодость-красу свою на тебя, ирода, сгубила. Всех женихов да ухажеров отшила! Вот сватался ко мне Змей Горыныч… Три головы у него, одна другой умнее и все не чета твоей забубенной! Ты ить, чума астраханская, только и знаешь, что стрелы пускать в кого ни попадя да мечом махать не глядючи! Почто Кащеюшку маво сгубил, злыдень? Он-то, Бессмертный мой, озолотить меня обещался, красавицей звал! А ты… О-ох, горе мое горькое!
И заплакала. А Иван-то Царевич хоть и знал, что врет его жена, как мерин Сивка-Бурка, да что уж теперь поделаешь? Разводов не Руси тогда еще и в помине не было. Да и то сказать, куда уж красавицей — лягушкой Василиса до замужества была. Внимания никто не обращал, так бы и квакала в своем болоте, кабы не стрела Иванова. Ну да ладно. Хотел было Иван жену успокоить, а она как зыркнет на него глазищами бешеными да как завопит дурным голосом:
— Поди от меня к черту, увалень-деревенщина!!
Что тут Ивану делать оставалось? В сказке ведь так — чего ни скажешь, все сбудется, рано или поздно. Вздохнул тут царевич, встал, одел пояс с мечом булатным, лук с колчаном за спину повесил, поклонился в пояс жене:
— Прощай, Василисушка-свет, пойду я к черту по твоему слову.
С тем вышел во двор, оседлал Сивку-Бурку и поехал от родимой стороны. А Василиса из окошка вопит-надрывается:
— Анчифер болотный! Только и славы о тебе, что царевич, а сам-то небось в кабак наладился, подзаборник! Убирайся к чертовой бабушке!
С таким вот напутствием и поехал Иванушка от родного подворья к черту. А повезет коли — так прямо к чертовой бабушке.
Долго ли, коротко странствовал Иван — нам про то неведомо. Знаем токмо, что в землях чужих бродил, где Расею-матушку Ривией кличут, на ведуна выучился. Звали его в тех местах Геральтом, уважали шибко. Заговоры он всякие, слова чудные, ненашенские знал, знаки на пальцах невиданные складывал. Видимо-невидимо всяких драконов, вампиров, леших-водяных со свету сжил и прочего ископаемого зверья уйму извел. Так и скитался Иван-Геральт, пока не приехал на самые на чертовы кулички. Ну, оно конечно, и там люди живут, да только чертей промеж них не в пример нашему много. Поспрошал Иван дорогу к черту али к евонной бабушке. Показали-послали, свет не без добрых людей. И поехал наш Геральт-Царевич. Взял было себе провожатого, черта полосатого, да вот незадача — пути-дорожки в том краю такие, что сам черт ногу сломит. Вот и сломил. Оставил Иван чертушку лечиться, а сам дальше путь держит. Черт полосатый вылечился, да так хромой и остался. А как он есть большой знаток тех местностей и достопримечательностей, то и стал он экскурсоводом — туристов водил. За чверть. Знаменит был — книжку о нем написали. «Хромой бес» называется.
Ну, а Иванушка тем временем ехал и ехал, да так до черт-те куда и добрался. Слез с коня, в дом входит. Видит — сидит на скамейке черт-те что и сбоку бантик. А рядом в кресле-качалке чертова бабушка, пледом укутанная. В лапах спицы — вяжет, знать, какую-то чертовинку. Глянул Иван в угол — на образа перекреститься, ан образов-то и нетути. Все какие-то хари чертовы, да важные — прям фу-ты ну-ты. Вспомнил царевич, куда попал, да руку-то и опустил. Черт-те что вздохнуло облегченно, ажно бантик заколыхался. А бабушка из креселки скрипит:
— Правильно, Иванушка, сделал. А то я уж было подумала, что ты маньяк-убийца какой, садист там али расист. Давеча был тут один такой. Ворвался, на пол плюнул: «Всех, кричит, перекрещу, во имя Отца и Сына!!!» Спасибо, пьян был до чертиков, не попал крестом, убивец!
И бабушка пнула ногой кости под столом.
— А теперь сказывай, какая кручина тебя сюда привела, к черту на рога-то? Али послал кто?
Иван отвечает:
— Послал, бабушка, послал. Жена моя, Василисушка, и послала. «Поди, говорит, от меня к черту, убирайся к чертовой бабушке!» А что ей надобно от тебя, не сказывала. Может, ты знаешь?
— А черт ее, твою Василису знает и что ей надобно!
Тут черт-те что бантик поправило да и отозвалось:
— Знаю, знаю. Черта лысого ей надо!
— Ну а раз так, — говорит бабушка, — черта лысого ты у меня и получишь.
Тут она свистнула по-разбойничьи, из сундука раз! — и выскочил черт. Лысый, как колено.
— Я, говорит, черт лысый. По временам разным шастал, да в аварию атомную у вас на Киевской Руси попал. С тех пор облысел вот маненько. Готов я с тобой, Иван, ехать.
А раз готов, то и ладно. Сунул царевич черта лысого в суму, поблагодарил чертову бабушку и поехал домой.
Так вот ездил Иван тридцать лет и три года. Вернулся домой, а навстречу из избы идет Баба-Яга. Подивился Иван:
— А где же жена моя, Василиса? Нешто съела ты ее, карга?
Тут Яга как заорет Василисиным голосом:
— Ишь, явился, чертов кум! Родную жену не узнает! А подавай-ка ты мне цареву зарплату за тридцать три-то года! Али пропил?
