Черная речка. До и после - К истории дуэли Пушкина

Черная речка. До и после - К истории дуэли Пушкина

Книга «Чёрная речка. До и после» подготовлена известной итальянской исследовательницей профессором С. Витале и отечественным пушкинистом В. П. Старком. Публикуемые письма Ж. Дантеса Я. ван Геккерену и Е. Н. Гончаровой извлечены из архива де Геккеренов во Франции. Об их существовании было известно давно — фрагменты двух писем были опубликованы А. Труайя ещё в 1936 г., и с тех пор вокруг них велась бурная полемика. Большая часть этих писем была напечатана несколько лет назад в журнале «Звезда», но нынешняя полная двуязычная публикация позволяет окончательно ввести их в научный оборот и явится толчком к новым открытиям в понимании и интерпретации преддуэльных дней Пушкина.

Письма до конца раскрывают характер отношений между Дантесом и Геккереном, что уточняет место обоих в истории последней дуэли поэта, а также проясняют негативную роль в ней Е. Н. Гончаровой. Кроме того, в Приложении нидерландский исследователь Ф. Суассо публикует обнаруженные им в нидерландских архивах материалы о так называемом усыновлении Дантеса Геккереном, проливая свет на неблаговидное поведение Геккерена в этой истории. Из писем возникает картина жизни Петербурга той поры в новом ракурсе — глазами противников Пушкина. Книга иллюстрирована многочисленными портретами и видами Петербурга и снабжена подробным комментарием.

Издание выиграло конкурс «Пушкинист» Института «Открытое Общество» (фонд Дж. Сороса) и осуществлено при поддержке Института

Публикация, предисловие и комментарий Серены Витале, Вадима Старка, Франса Суассо

Перевод с французского Маргариты Писаревой

Редактор перевода Леонид Цывьян

Перевод с нидерландского Игоря Братуся

Редактор Ирина Муравьёва

Художник Светозар Остров

Жанры: Биографии и мемуары, История, Эпистолярная проза
Серии: -
Всего страниц: 91
ISBN: 5-7439-0049-3
Год издания: 2000
Формат: Полный

Черная речка. До и после - К истории дуэли Пушкина читать онлайн бесплатно

Шрифт
Интервал

Предисловие

Дуэлью и смертью Пушкина я начала заниматься летом 1988 года. Тогда я правила гранки писем Цветаевой. Эти письма я собирала долгое время и с огромным трудом, выпрашивая клочки бумаги и обрывки информации у более или менее законных владельцев (тогда, это поймёт любой русский, цветаевские письма были неизданными и запрещёнными). Вечная попрошайка, вечный случайный гость духовного застолья, где только самые верные друзья принимали меня без недоверия. Тем же летом я читала монографию Щёголева, которая была недавно переиздана в Москве.

Читала и говорила самой себе: «Вот ещё одна ужасная история, в которой судьба, неумолимый режиссёр жизненных трагедий всех великих русских, пытается подражать литературному творению». Читала и говорила самой себе: «Я об этом напишу, и на этот раз мне будет намного легче: ведь Пушкин — классик, всё уже написано, нужно будет только собрать и переработать всю огромную литературу, посвящённую этой теме». Это была трагическая, роковая ошибка. Ошибка литературоведа, посвятившего себя двадцатому веку и думавшего, что девятнадцатый век — счастливый остров без пробелов и цензуры, только частично изъеденный червем идеологии. Я начала собирать обширнейшие русские материалы о смерти Пушкина и поняла, что тысячи предрассудков извратили истину, начиная с идеологических (в советское время, да и ранее — идеология с обратным знаком). Кроме того, до сих пор жива глубокая боль, которая вызывает моё удивлённое восхищение. Россия — единственная в мире страна, которая не перестаёт скорбеть по своим поэтам. Только в России «убийце Пушкина» (так Дантес представлен во всех русских изданиях: «убийца» — как будто это профессия или титул, — увековечен стреляющим в поэта) могла выпасть судьба стать предметом самой искренней и до сих пор вибрирующей в воздухе ненависти. Только в России убийство Поэта равно Богоубийству.

Год я провела за чтением и работой. Мне не всегда удавалось победить досаду, когда русские друзья и коллеги, которых я просила о помощи, говорили мне: «Зачем об этом писать? Здесь, у нас, всё уже написано, все документы найдены и откопаны». Единственными русскими, которые отнеслись ко мне без снисходительной улыбки, были директор и весь персонал московского РГАДА[1] — я вспоминаю о них с огромной признательностью — компетентные, вежливые, готовые принести в читальный зал хоть 50 подшивок в день.

Работа велась мною в двух направлениях. С одной стороны, нужно было изучить эпоху без идеологических шор: я прочитала и прокомментировала более 20 000 частных писем и дипломатических депеш (разумеется, большинство из них по-французски — сколько в них разговоров о Пушкине!). В архивах Москвы и Петербурга я нашла тысячи упоминаний о Пушкине. Только часть из них я смогла использовать в своей книге «Пуговица Пушкина». Я остановилась только тогда, когда почувствовала запах эпохи, когда услышала мандельштамовский «шум времени». С другой стороны, нужно было восстановить недостающие куски уже искажённой временем мозаики.

В первую очередь необходимо было разрешить загадку Дантеса. Я тщательно изучила деятельность Дантеса после его отъезда из России, и только тогда я написала Клоду де Геккерену. Он принял меня очень гостеприимно, но к семейному архиву подпускать не хотел: слишком много неточностей и небылиц было написано об этой истории, которой он сам занимался и о которой писал, но не закончил работы из-за незнания русского языка. Я убедила его в том, что моя цель — только правда, какой бы она ни была, и в любом случае его дружба и рассказы были уже для меня неожиданным подарком.

В один из июньских дней 1989 года барон Клод де Геккерен посмотрел на меня долгим пристальным взглядом, как бы пытаясь до конца понять мои намерения. В чём-то он, видимо, убедился, потому что сразу же после этого сказал: «Пойдёмте, я вам кое-что покажу». Он снял с антресолей старый серый чемодан, из которого весьма беспорядочно вывалились самые разные документы. Среди них были письма, написанные Жоржем Дантесом Якобу ван Геккерену в 1835—1836 годах, а также другие ценнейшие документы. У меня не было времени прочитать всё это там, в гостеприимном доме, но, разумеется, барон не хотел, чтобы документы покинули стены дома: достаточно одного неосторожного движения при ксерокопировании, и драгоценные листы могут быть повреждены. Мне пришлось попросить денег у моего издателя, купить переносную копировальную машину и дрожащими руками снимать копии старинных листов. Я копировала всё подряд, сама не зная, о чём там идёт речь. Возвращаясь домой, я пыталась упорядочить материал, сделать первые предположения относительно дат. Но это мне не удавалось. Слишком сильно было волнение. Я чувствовала огромную ответственность: думала о настоящих, серьёзных русских учёных, которые работали до меня и у которых не было возможности приехать на Запад, думала об Анне Андреевне Ахматовой, которая должна была основываться на двух небольших отрывках, опубликованных с ошибками Анри Труайя. Эта ответственность придавала мне смелости, но, вместе с тем, на меня давила.


Еще от автора Вадим Петрович Старк
Пуговица Пушкина

«Пуговица Пушкина» — литературно-документальная реконструкция событий, приведших А. С. Пушкина к трагической дуэли. Книга написана итальянским профессором русского языка и литературы Сереной Витале на основе исследования архивных источников, в том числе и новых документов из личных архивов наследников Геккерена-Дантеса.


Наталья Гончарова

Все, кто знал Наталью Гончарову, сходились в одном: она была изумительной красавицей. Свет ревниво следил за ее успехами, пристально всматривался в ее поступки. Сплетники злословили по поводу ее отношений с Дантесом, приписывали ей равнодушие и прозвали «кружевной душой». Даже влюбленный в нее Дантес отказывал ей в уме. Многие считали ее виновницей гибели Пушкина. Сам же он называл Натали не только своей Мадонной, но также «женкой» и «бой-бабой». Она воспитала семерых собственных и троих приемных детей.Жизнь Натальи Николаевны, в 18 лет ставшей женой первого поэта России, а в 24 года оставшейся вдовой, по сей день вызывает споры, рождает мифы и разноречивые толки.


Тайна Дантеса, или Пуговица Пушкина

Эта книга-сенсация – взгляд на судьбу русского гения известной итальянской пушкинистки, исследовательницы и знатока русской литературы Серены Витале. Написанная на основе документальных источников, а главное, писем Жоржа Дантеса его приемному отцу, которые впервые были предоставлены автору из семейного архива Геккернов, она выстраивает цепь событий, приведших Пушкина к трагической дуэли. Витале рассказывает о том, что друзьям Пушкина вскоре после дуэли стала известна вызвавшая ее истинная причина, но они договорились держать ее в тайне…


Рекомендуем почитать
Заблудившийся звездолет. Семь дней чудес

В книгу входят две сказочные, фантастические повести. В них рассказывается о жизни и небыкновенных приключениях современных ребят и детей будущего.


Умелка

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Монахиня

«…Замысел „Монахини“ (1760) вызревал постепенно под влиянием сенсационных разоблачений тайн, скрытых за монастырскими стенами, случаев дикого изуверства, особенно участившихся в конце 50-х годов XVIII века, во время очередного столкновения между сторонниками ортодоксальной римской церкви и янсенистами. Монастырский быт стал предметом общественного обсуждения. Дидро принял в этом самое активное участие…».


Бастард де Молеон

Жесточайшая и кровавая борьба за корону Кастилии между братьями доном Педро и доном Энрике в конце XIV века, в которую вмешивается Франция, а также драматическая любовь французского рыцаря де Молеона к мавританской принцессе Аиссе составляет основную сюжетную линию романа «Бастард де Молеон».Иллюстрации М. Ряполова.


«Еврейское слово»: колонки

Скрижали Завета сообщают о многом. Не сообщают о том, что Исайя Берлин в Фонтанном дому имел беседу с Анной Андреевной. Также не сообщают: Сэлинджер был аутистом. Нам бы так – «прочь этот мир». И башмаком о трибуну Никита Сергеевич стукал не напрасно – ведь душа болит. Вот и дошли до главного – болит душа. Болеет, следовательно, вырастает душа. Не сказать метастазами, но через Еврейское слово, сказанное Найманом, питерским евреем, московским выкрестом, космополитом, чем не Скрижали этого времени. Иных не написано.


Градостроители

"Тихо и мирно протекала послевоенная жизнь в далеком от столичных и промышленных центров провинциальном городке. Бийску в 1953-м исполнилось 244 года и будущее его, казалось, предопределено второстепенной ролью подобных ему сибирских поселений. Но именно этот год, известный в истории как год смерти великого вождя, стал для города переломным в его судьбе. 13 июня 1953 года ЦК КПСС и Совет Министров СССР приняли решение о создании в системе министерства строительства металлургических и химических предприятий строительно-монтажного треста № 122 и возложили на него строительство предприятий военно-промышленного комплекса.


Воспоминание об эвакуации во время Второй мировой войны

В период войны в создавшихся условиях всеобщей разрухи шла каждодневная борьба хрупких женщин за жизнь детей — будущего страны. В книге приведены воспоминания матери трех малолетних детей, сумевшей вывести их из подверженного бомбардировкам города Фролово в тыл и через многие трудности довести до послевоенного благополучного времени. Пусть рассказ об этих подлинных событиях будет своего рода данью памяти об аналогичном неимоверно тяжком труде множества безвестных матерей.


Город, которого нет

Первая часть этой книги была опубликована в сборнике «Красное и белое». На литературном конкурсе «Арсис-2015» имени В. А. Рождественского, который прошёл в Тихвине в октябре 2015 года, очерк «Город, которого нет» признан лучшим в номинации «Публицистика». В книге публикуются также небольшой очерк о современном Тихвине: «Город, который есть» и подборка стихов «Город моей судьбы». Книга иллюстрирована фотографиями дореволюционного и современного периодов из личного архива автора.


Старорежимный чиновник. Из личных воспоминаний от школы до эмиграции. 1874-1920 гг.

Мемуары Владимира Федоровича Романова представляют собой счастливый пример воспоминаний деятеля из «второго эшелона» государственной элиты Российской империи рубежа XIX–XX вв. Воздерживаясь от пафоса и полемичности, свойственных воспоминаниям крупных государственных деятелей (С. Ю. Витте, В. Н. Коковцова, П. Н. Милюкова и др.), автор подробно, объективно и не без литературного таланта описывает события, современником и очевидцем которых он был на протяжении почти полувека, с 1874 по 1920 г., во время учебы в гимназии и университете в Киеве, службы в центральных учреждениях Министерства внутренних дел, ведомств путей сообщения и землеустройства в Петербурге, работы в Красном Кресте в Первую мировую войну, пребывания на Украине во время Гражданской войны до отъезда в эмиграцию.


Фернандель. Мастера зарубежного киноискусства

Для фронтисписа использован дружеский шарж художника В. Корячкина. Автор выражает благодарность И. Н. Янушевской, без помощи которой не было бы этой книги.