Надина, русская танцовщица, покорившая Париж, вновь и вновь выходила на поклоны. Ее узкие черные глаза сузились еще больше. Уголки длинного ярко-красного рта чуть поднялись. Восторженные аплодисменты еще не стихли, когда с шуршанием упал занавес, скрыв причудливые, в красно-синей гамме, декорации. Танцовщица в своем развевающемся голубом с оранжевым одеянии покинула сцену. За кулисами ее восторженно принял в объятия бородатый господин — директор театра.
— Великолепно, малышка, великолепно! — вскричал он. — Сегодня ты превзошла себя. — Он галантно расцеловал ее в обе щеки.
Мадам Надина не обратила внимания на уже привычную для нее похвалу и прошла в свою уборную, где были небрежно расставлены многочисленные букеты, на плечиках висели костюмы в футуристических[2] узорах, воздух был горяч и сладок от цветов и изысканных дорогих духов. Костюмерша Жанна прислуживала своей хозяйке, болтая без умолку и изливая поток неискренних комплиментов.
Стук в дверь прервал ее излияния. Жанна пошла открывать и вернулась с визитной карточкой.
— Мадам примет?
— Дай-ка взглянуть.
Танцовщица устало протянула руку, однако при виде имени на карточке — граф Сергей Павлович — в глазах ее вспыхнуло любопытство.
— Я приму его. Подай мне палевый пеньюар, и побыстрее. А когда граф войдет, уйдешь.
— Bien, Madame[3].
Жанна принесла изысканный пеньюар из шифона, отделанный горностаем. Надев его, Надина улыбнулась своим мыслям, лениво постукивая длинными белыми пальцами по зеркалу на туалетном столике.
Граф не заставил себя ждать. Это был человек среднего роста, стройный, очень изящный. В его очень утомленном лице не было ничего примечательного, и раз увидев, его трудно было узнать вновь, если бы не его манеры. С преувеличенной учтивостью он наклонился к руке танцовщицы.
— Мадам, я счастлив вас видеть.
Это было все, что услышала Жанна, закрывая за собой дверь. После того как Надина осталась с гостем наедине, ее улыбка неуловимо изменилась.
— Хоть мы и соотечественники, я думаю, мы не станем говорить по-русски, — заметила она.
— Поскольку ни один из нас не знает ни слова по-русски, это, вероятно, будет разумно, — согласился гость.
Они перешли на английский, и теперь, когда граф перестал манерничать, никто не усомнился бы в том, что это его родной язык. Действительно, когда-то он начинал как артист-трансформатор[4] в лондонском мюзик-холле.
— Сегодня вы имели большой успех, — сказал он. — Поздравляю.
— Тем не менее, — заметила Надина, — я расстроена. Мое положение сейчас не такое, как раньше.
Подозрения, возникшие на мой счет во время войны, так и не рассеялись. За мной постоянно следят.
— Но ведь обвинение в шпионаже против вас никогда не выдвигалось?
— Нет. Наш шеф действует крайне осторожно.
— Да здравствует «полковник»! — произнес граф, улыбаясь. — Кстати, поразительная новость — он собирается в отставку. Уйти от дел! Как какой-нибудь доктор, мясник или водопроводчик…
— Или любой другой деловой человек, — закончила Надина. — Это не должно удивлять нас. Ведь «полковник» всегда был человеком дела. Он организовывал преступление так обстоятельно, как другой — производство ботинок. Оставаясь в тени, он задумал и отрежиссировал серию в высшей степени удачных дел во всех областях, которые только может охватить его, так сказать, специальность. Похищение драгоценностей, подлог, шпионаж (очень выгодный в военное время), диверсии, убийства — едва ли найдется нечто, чем бы он ни занимался. Мудрейший из мудрых, он знает, когда остановиться. Игра становится опасной? — он изящно выходит из нее — с огромным состоянием!
— Гм! — произнес граф задумчиво. — Но это весьма огорчительно для всех нас. Ведь мы останемся без дела.
— Однако с нами сполна расплачиваются — и самым щедрым образом!
Едва уловимая насмешка в ее тоне заставила графа пристально посмотреть на нее. Она улыбалась своим мыслям, эта загадочная улыбка вызвала его любопытство. Тем не менее он дипломатично продолжал:
— Да, «полковник» всегда был щедрым хозяином. Залог успеха, пожалуй, в этом, а также в умении заранее найти подходящего козла отпущения. Великий ум, несомненно великий ум! И приверженец принципа «если хочешь сделать что-нибудь с гарантией безопасности, не делай этого самостоятельно!». На это есть мы, каждый из нас увяз по уши и полностью в его власти, но ни один не располагает ничем компрометирующим его.
Он сделал паузу, ожидая возражений, но она молчала, продолжая улыбаться своим мыслям.
— Ни один из нас, — повторил он задумчиво. — И все же, знаете, старик суеверен. Много лет назад, насколько мне известно, он пошел к одной гадалке. Она напророчила ему жизнь, полную успеха, но зажила, что он будет разорен женщиной.
На сей раз его слова ее заинтересовали. Она нетерпеливо посмотрела на графа.
— Странно, очень странно! Женщиной, вы говорите?
Он улыбнулся и пожал плечами.
— Конечно, когда он уйдет в отставку, он женится. На какой-нибудь юной красавице из высшего света, которая растранжирит его миллионы быстрее, чем он их приобрел.
