Мы лежали на стареньком покрывале посреди персикового сада и смотрели на звезды. Вернее, смотрел только я. Котенок забросила на меня ногу, положила голову на грудь и рассеяно водила острым, наманикюренным коготком по животу. Запах спелых персиков, ее духов, травы, которую мы изрядно помяли… Невероятно, неописуемо хорошо. Я парил посреди серебряной пыли млечного пути и ни о чем не думал.
Такое бывает редко, чтобы человек ни о чем не думал. Ворох мелких житейских проблем, беды и радости, задачи и их решения — всегда роятся в наших черепушках. По млечному пути резанула вспышка падающей звезды, и мой мозг автоматически загадал желание, — Хочу туда, в яркую бесконечность… — А потом появились другие росчерки. Большие и не очень, они падали медленно, оставляя за собой длинный огненный шлейф.
— Котенок.
— Что?
— По-моему, нам лучше одеться.
— Зачем? — промурлыкала она и тут же укусила меня за ухо. — Потом опять раздеваться придется.
— Котя! Посмотри на небо, — наверное, моя просьба поставила ее в тупик. Лица я не видел, но почувствовал — обиделась. Впрочем, это не помешало ей развернуть голову.
А небо горело… Огненные росчерки сливались в яркое полотно, отрезая нас от мелких искорок звезд. Котенок резко вскочила и начала лихорадочно натягивать одежду. Я одевался не спеша.
— Ты чего? Быстрее давай!
— Ты куда-то спешишь? — спросил я, натягивая штаны.
— В дом.
— А толку? Если упадет что-то вроде Тунгусского метеорита, мы трупы, если это мелочь — сгорит в атмосфере. Все зависит от удачи.
— Но… Они огромные. — Котя прижалась ко мне, дрожа всем телом, несмотря на жару.
— Обычная падающая звезда весит до десяти миллиграмм. Слышал где-то.
Звезды почти исчезли с небосклона, залитого огнем. Стало даже немного светлее, и до одури страшно. Я сам едва не начал дрожать, но не мог оторвать глаз от несущихся навстречу земле метеоритов. Пронесет или нет? Вряд ли есть шансы убежать от несущихся на бешеной скорости булыжников. Я плохо разбирался в астрономии, но, когда огненное море колыхнулось и разом уступило место звездам, я запаниковал.
— И все? — удивилась Котенок. Я ее не понял. Она успокоилась, а меня пробрал холодный пот.
— Не дай Бог… — Потому, что казалось, пришло то самое ВСЕ, которого человечество боялось, едва сумело допустить существование инопланетного разума. Отдельные звезды-искорки разлетались в разные стороны. Их можно было принять за самолеты, если бы столько самолетов могло быть в небе. — Вот теперь, бежим!
— Зачем? — нахмурилась Котя, когда до нас начал доходить многоголосый вой. Справа над городом полыхнули вспышки на удивление ровных молний.
— Бежим!
И мы помчались в дом. Была надежда, что, в пригороде будет немножко больше времени, но едва мы выскочили из сада, полыхнуло голубым огнем…
Красное мельтешение голограммы океанского дна отвлекло синеволосого от чтения. Он резко снял ноги с пульта управления, отложил читалку и натянул гарнитуру.
— Ури, на сонаре металлы.
— Большие залежи? — спросил наушник. Синеволосый влез руками в голограмму и начал менять настройки, приближая зону отклика.
— Верни, верни назад! — закричал синеволосый, как только точка вышла из зоны активной работы сонара.
— Мелкие месторождения нас не интересуют. Забей.
— Там был насыщенный сигнал. Это точно не месторождение.
— Ну и не галеон с золотом — это точно.
— А вдруг пассажирский.
— В Ледовитом океане? Вырубай сонар и включай мозги.
— Даже если древний исследователь, давай взглянем.
— На кой он тебе сдался, Шадо? Я бы еще понял, если бы у нас было оборудование для исследования.
— Будто ты за топливо со своего кармана платишь. С меня бутылка Мораны.
— Две.
— На двоих и с тебя закуска.
— Ладно, разворачиваю нашу консерву. — Старенькая подлодка заныла креплениями, как артритный старик суставами. Вскоре пульсирующая красным точка вернулась в куб голограммы.
— Зависни. — Шадо вновь полез в голограмму руками, меняя масштабы изображения. — Ури… это не корабль. Вернее корабль, да не тот! — радостно вскричал Шадо.
— Не понял.
— Это корабль вторжения!
— Иди ты!
— Двадцать пять процентов, Ури! Двадцать пять! Это ж какие деньжищи!
— Только полагаются они не нам, — уныло выдавил Ури.
— Не понял!
— Подлодка чья?
— Компании… Но нашли ведь мы!
— Во время рабочей смены. Так что шиш нам. Вознаграждение государство выплатит толстосумам из совета директоров, а нам — благодарность, ну максимум премия в пол оклада.
— Дерьмо, — приуныл Шадо.
— Слушай… Зайди на минутку ко мне.
— Зачем?
— Зайди.
Шадо только пожал плечами и разгерметизировал люк. Его отделение было наиболее защищенной частью подлодки. Своими геологами компания дорожила, так же, как и кучей дорогого оборудования, вроде огромного голографического стола, который Шадо включал от силы раза два, предпочитая работать со стареньким пультом.
Ури, в неизменной старой бейсболке и синей потрепанной куртке ждал не на мостике, а в коридоре.
— Ты это… — тихонько спросил он, — данные с жесткого стереть можешь?
— Выкладывай, — потребовал Шадо.
— Есть у меня один знакомый… — поморщился Ури.
— И?
— Из дома Ар.
— Ар инкорпорейтед?!
— Не ори.
— Да нет здесь жучков, я проверял. Чего смотришь, я не только геолог, но еще и нормальный техник.
