Дождь льет, не переставая, со дня смерти мамы. Я сижу у окна и смотрю на улицу. Жду маминого адвоката: у него в конторе работает одна только секретарша. Нужно подписать все документы, касающиеся наследства — денег, дома и цветочного магазина, который достался маме после смерти моего отца. Он умер семь лет назад от рака желудка. Я единственный ребенок в семье и единственная законная наследница.
Мама любила наш дом, старый дом, окруженный живой изгородью. Возле дома — сад с небольшим круглым бассейном и огород. И несколько деревьев. Купив дом, родители посадили под деревьями камелии. Камелии нравились маме.
У камелий яркие красные лепестки и густо-зеленые листья. Осенью цветы опадают, но — даже опавшие — в точности сохраняют свою форму: венчик, тычинки и пестик не отделяются друг от друга. Мама поднимала с земли камелии, еще живые и свежие, и бросала их в бассейн. Красные цветы с желтой сердцевиной плавали на поверхности воды несколько дней.
Однажды утром мама сказала моему сыну: «Мне бы хотелось умереть так, как умирают цубаки. Цубаки — это камелии по-японски».
Всё сделали так, как просила мама: ее прах рассеян по земле в том месте, где цветут камелии, а могильная плита лежит на кладбище рядом с папиным надгробьем.
Маме было чуть больше шестидесяти, но она говорила, что уже отжила свой век. Она страдала тяжелой болезнью легких. Мама осталась в живых после взрыва атомной бомбы, сброшенной на Нагасаки через три дня после трагедии в Хиросиме. За короткий миг в Нагасаки погибло восемьдесят тысяч человек. Япония капитулировала. Мамин отец, мой дед, тоже погиб.
Папа родился в Японии, а после войны уехал в Канаду и стал работать в маленькой фирме, владельцем которой был его дядя. Фирма занималась производством одежды из хлопка — простой и удобной, по покрою напоминавшей кимоно. Перед отъездом папа решил жениться. Его родители устроили миай с моей мамой и договорились о браке. Мама была единственным ребенком в семье. Ее мать умерла от лейкемии через пять лет после взрыва атомной бомбы. Оставшись сиротой, мама приняла предложение и вышла замуж.
Помогая отцу, она работала не покладая рук и все силы отдавала фирме. Когда родители вышли на пенсию, они открыли цветочный магазин, где мама пропадала все свободное время. Магазин был их общим делом вплоть до папиной смерти. На похоронах говорили, что отец, должно быть, прожил счастливую жизнь рядом с такой преданной женщиной, как мама.
Только после папиной смерти она стала вести более спокойную и размеренную жизнь, ограничив свой круг общения домашней прислугой, госпожой С., которая была иностранкой и не говорила ни по-японски, ни по-французски. Госпожа С. работала за жалованье и комнату, а мама нуждалась в человеке, который мог бы позаботиться о ней и о доме. Мама не хотела жить ни у меня, ни в доме престарелых, ни тем более в больнице. Чтобы вызвать врача, мама обращалась к госпоже С., которая снимала телефонную трубку и произносила заученную фразу: «Приезжайте к госпоже К.».
Мама доверяла госпоже С. «Мне с ней спокойно, — говорила она моему сыну, когда тот спрашивал ее, как им удается общаться друг с другом. — Я не люблю лишних слов. Госпожа С. сдержанная и тактичная. Она помогает мне и не беспокоит по пустякам. Она нигде не училась, но для меня это не имеет значения. Главное — ее опыт и мудрость».
Мама не хотела рассказывать ни про войну, ни про атомную бомбу, сброшенную на Нагасаки. Даже запрещала мне говорить посторонним людям, что она выжила в катастрофе. Пришлось оставить маму в покое, хотя ее прошлое вызывало во мне любопытство с самого детства. Мне казалось, что она так и не смогла свыкнуться с мыслью о смерти своего отца, погибшего во время взрыва.
Еще подростком мой сын начал задавать ей те самые вопросы, которые всегда интересовали меня. Когда он становился слишком настойчивым, мама отправляла его обратно домой.
В последние три недели перед смертью мама жаловалась на бессонницу и попросила врача выписать ей снотворное. Именно с этого момента она вдруг стала много рассказывать о войне. Мы с сыном навещали ее почти каждый вечер. Даже накануне смерти мама разговаривала с ним.
Она сидела в кресле в гостиной, прямо напротив кухни, где я читала книгу. Я видела и слышала все, что происходило в комнате.
Мой сын спросил маму:
— Бабушка, а почему американцы сбросили на Японию две атомные бомбы?
— Потому что тогда у них было только две бомбы, — ответила мама.
Я посмотрела на нее. Мне показалось, мама шутит, но лицо ее было серьезным. Мой сын удивился:
— А если бы у них было три бомбы, они бы сбросили все три?
— Да, скорее всего.
Мой сын затих на мгновенье, а потом спросил:
— Но ведь к тому времени, как американцы сбросили бомбы, почти все японские города уже были разрушены, разве не так?
— Да, в течение марта, апреля и мая бомбардировщики Б-29 уничтожили почти сто городов.
— Значит, американцы понимали, что Япония не в состоянии продолжать войну.
— Да. Кроме того, американские власти знали, что в июне Япония попыталась при посредничестве России начать мирные переговоры с Соединенными Штатами. Японцы также боялись быть завоеванными русскими.
