Тринадцать лет назад…
— Кто не спрятался, я не виновата! — Алекса убрала руки от лица и обернулась.
Лес дышал жутковатой тишиной, но она чувствовала, что ее друзья притаились где-то поблизости. Она сорвалась с места, лавируя между толстыми соснами, приминая кусты и наступая на сучки. До нее донесся обрывок приглушенного смеха. Алекса навострила слух.
Она устремилась на звук, но эхо обмануло ее, и прочь прыснула лишь спугнутая белка с большим орехом. Лесная прохлада поманила Алексу дальше в чащу. Она быстро проверила место, где обычно пряталась Мэгги, но там оказался лишь ворох листьев. Алекса замедлила шаг, уже подумывая вернуться, но рядом неожиданно раздался голос:
— Все еще играешь в прятки, как маленькая?
Алекса резко обернулась и с возмущением уставилась на старшего брата своей лучшей подружки.
— Но ведь весело же! — отозвалась она.
Когда-то они с Ником были закадычными друзьями — до тех пор, пока в одно прекрасное утро он решил больше не тратить на нее своего драгоценного времени. Он перестал болтать с ней, не забегал уже, как прежде, к ней домой угоститься шоколадным печеньем, не отпускал в ее адрес неприличных шуточек. Теперь, судя по всему, его вниманием завладели более взрослые девушки, пустоголовые и грудастые. И пускай! Алекса не собиралась ходить за ним хвостиком, как бывало в детстве.
— Ну где тебе понять! Ты же с нами теперь не водишься! И что ты здесь делаешь один?
Ник поднялся с травы и подошел к ней. Ему уже исполнилось шестнадцать, и в какого же невозможного зануду он превратился! По любому поводу поднимал Алексу на смех и строил из себя Господа Бога, а все потому, что был на два года старше.
Он остановился прямо перед ней, лениво переминаясь на длинных мускулистых ногах. Его курчавые волосы совершенно удивительного цвета — то ли светло-каштанового, то ли золотистого — падали на лоб и слегка прикрывали уши. «Похожи на мои утренние хлопья „Чекс“, — подумала Алекса. — На смесь риса с пшеницей и кукурузой». Черты его худого лица были угловатыми, с резко очерченной линией рта. Алексу почему-то так и тянуло остановить на ней взгляд. Светло-карие глаза светились умом, а еще в них угадывалось страдание. Со страданием Алекса тоже была хорошо знакома. Только это и связывало их с Ником.
Ник Райан был сыном богатых родителей. Он всегда держался особняком и ни с кем особенно не водился. Алексу удивляло, как его сестра Мэгги умудряется быть такой компанейской.
— Поосторожнее надо в лесу, малышка. Так можно и заблудиться.
— Я здесь дорогу найду побыстрее тебя!
— Может, и так, — с высокомерным видом пожал плечами Ник. — Тебе бы парнем родиться.
Алекса вспыхнула. Она невольно стиснула кулаки и тряхнула хвостом:
— А тебе — девчонкой! Все знают, Красавчик, что ты ручки боишься замарать!
Прямое попадание! Ника ее выпад явно уязвил.
— Пора бы тебе стать настоящей девушкой, — отозвался он.
— Как это?
— Краситься. Прихорашиваться. Целоваться с мальчиками.
Алекса ни за что не потратила бы свои бесценные карманные деньги на помаду. Ей трудновато было выкроить деньги даже на обновку, не говоря уже о косметике и духах.
— Пакость! — воскликнула она, изображая, что ее тошнит от всего этого.
— Ты, наверное, и не целовалась-то ни с кем. — В его голосе ясно слышалась насмешка.
Почти все подружки Алексы к четырнадцати годам уже хотя бы раз целовались, в том числе и Мэгги, а у нее от одной мысли о поцелуях все внутри переворачивалось. Впрочем, она лучше умерла бы, чем призналась в этом Нику.
— Еще как целовалась!
— И с кем?
— Тебя не касается. И вообще, я пошла.
— Докажи!
Алекса так и замерла с поднятой ногой. Где-то рядом резко свистнула птица, и Алекса поняла, что приближается к неведомому рубежу. Она вздернула подбородок и с вызовом спросила:
— Что тебе доказать?
— Докажи, что умеешь целоваться.
У нее внутри что-то скользнуло вниз, сердце учащенно забилось, а ладони мигом вспотели. Она скорчила гримасу:
— С тобой?
— Так я и знал.
— Почему я должна с тобой целоваться? Я терпеть тебя не могу!
— Хорошо, забыли. Я просто хотел убедиться, что ты настоящая девушка. Но теперь вижу, что ошибся.
Его слова больно ранили Алексу. Сомнение и неуверенность разом взметнулись в ней, лишний раз подтверждая, что она не такая, как все. И почему она не может быть как Мэгги? Почему ее влекут не мальчики, а живопись, чтение, животные? Может, Ник прав и она неполноценная? Кто знает…
Ник пошел прочь.
— Подожди!
Он остановился и некоторое время стоял не оборачиваясь, словно взвешивая, уважить ли ее просьбу. Наконец он оглянулся и неохотно спросил:
— Ну что?
Алекса заставила себя подойти к нему и заглянуть ему в лицо. Ноги у нее подгибались, тело было словно чужое, а к горлу подступало что-то похожее на тошноту.
— Я умею целоваться. И я… сейчас докажу тебе.
— Отлично. Давай! — Ник вызывающе подбоченился: его всегдашняя поза, означавшая крайнюю скуку.
Призывая киношные воспоминания, Алекса подалась вперед. «Я не должна облажаться! Расслабь губы. Дыши глубже. Голову наклони набок, чтобы не столкнуться с ним носами. Боже, а вдруг я шмякну его в подбородок и пораню до крови? Нет, не надо думать об этом… Целоваться — это же пустяки!»
