Наши дни
Синичкин Павел Сергеевич, частный детектив
И я сразу понял, что все-таки опоздал. В прихожей валялся нераспакованный чемодан, а рядом в неловкой позе, лицом вниз, лежала женщина. Затылок ее был весь в крови.
Месяцем ранее
Посетительница была молодая и, как принято говорить сейчас, бóрзая. И еще – она не сняла в помещении солнцезащитных очков. Держала себя, будто не только мои услуги уже купила, но и целиком агентство, включая секретаршу Римку, сейф дореволюционных времен и картину на стене «Русская зима», подаренную мне художником Н. С., с которого я снял обвинение в педофилии.
Часы «Радо» на красивой ручке, серьги «Шопард» в очаровательных ушках и шарфик от «Эрме» на тонкой шейке наводили на мысль, что молодой даме покупка сыскного агентства действительно по карману. Поэтому ее высокомерие, переходящее в наглость, мне пришлось скрепя сердце терпеть. Вдобавок моя фирмочка переживала очередной финансовый кризис – далеко не первый, но, как я оптимистично надеялся, последний.
Вероятная клиентка, правда, выглядела юной настолько, что у меня возникли опасения: есть ли у нее собственный счет в банке – или, чтобы купить каждую банку колы, ей приходиться обращаться к папе/папику? Но в любом случае выслушать ее стоило.
– Что привело вас ко мне, сударыня?
Вместо ответа она вытащила из сумочки прозрачный файл с одной бумажонкой внутри и бросила его на стол передо мной. Желаете разговаривать на языке жестов? Что ж, пожалуйста. Если меня бандиты олигарха Барсинского не испугали, то у тебя, девочка, и вовсе кишка тонка. Я усмехнулся и пробежал глазами листок. То был договор между агентством «Павел» (в лице П. С. Синичкина, в дальнейшем именуемого Исполнитель) и гражданкой по имени Мишель Монина (в дальнейшем – Заказчик). Согласно ему мне вменялось в обязанность выполнить в интересах Заказчика расследование, притом не разглашать никому сведений, полученных как лично от Заказчика, так и в ходе расследования. В случае нарушения пункта о конфиденциальности я обязуюсь уплатить штрафные санкции в сумме, эквивалентной двадцати тысячам долларов (в рублях, по курсу ЦБ РФ на день оплаты). Зато при достижении в ходе расследования результатов, удовлетворяющих Заказчика, я получаю те же двадцать тысяч долларов (в рублях по курсу).
Договор выглядел, как и сама девушка – понтовым, сырым и наглым. Впрочем, один пункт мне в соглашении понравился: сумма двадцать тысяч долларов.
– Вы на юридическом учитесь? – спросил я. – Или вы со всеми начинаете знакомство с подписания договора?
Она вспыхнула и хотела было ответить мне резко, однако сдержалась. Вместо этого сняла очки, и я впервые увидел ее глаза. Они оказались отнюдь не ледяными, а растерянными и даже беззащитными и о многом мне рассказали. Например, о том, что она балованная дочка состоятельных родителей, но человечек, возможно, неплохой.
– Давайте начнем с другого, – молвил я. – Вас кто ко мне прислал?
Посетительница облизала губы, поколебалась – однако решила, что данные сведения не нарушат конфиденциальности, и проговорила:
– Татьяна Садовникова.
– А-а, Татьяна!.. Сколько лет, сколько зим!.. Скажите, Мишель, вы ей доверяете?
– Да, – не колеблясь, ответила девушка.
– А она доверяет мне. Иначе Садовникова вас ко мне не прислала бы, верно?.. – Моя будущая клиентка молчала, но молчание – знак согласия, поэтому я продолжил: – Давайте не будем разводить бодягу с договорами. И не потому, что я не люблю платить налоги – хотя я их действительно не люблю платить. Доверие ведь никакими договорами не предусмотришь, а недостаток доверия никакими дополнительными соглашениями не возместишь. Словом, бумаг подписывать не станем. У меня другое предложение: вы для начала расскажете, что вас волнует. А уж я решу: возьмусь за это дело или нет. Если да, мы пожмем друг другу руки, и я проведу расследование.
Мой монолог, кажется, произвел на клиентку впечатление, и она сменила свой тон на гораздо более человечный:
– Понимаете, если я расскажу вам всю историю, вы станете обладателем очень личной, конфиденциальной информации, которая в случае огласки серьезно может повредить репутации не только моей, но и всей семьи, и нарушить нашу… прайвеси… не знаю, как сказать по-русски.
– Частную жизнь, – перевел я. – Вы в Англии учились?
– Угадали.
– Значит, вы слышали, – заявил я с совершенно серьезным видом, – что частные детективы обычно дают перед началом своей деятельности нечто вроде клятвы Гиппократа. Там есть пункт о неразглашении сведений о больных – то есть, простите, клиентах.
Девушка улыбнулась. Она оценила мой юмор. Из нее потихоньку уходили надменность и задиристость. Стал более заметным ум.
Молодежь у нас в целом хорошая – впрочем, временами детишек нужно как следует сечь. Для их же блага.
– Вы знаете, Павел Сергеич, – сказала она, – мой рассказ будет долгим – однако я готова заплатить вам за то, что вы меня выслушаете. За ваше время.
Я пожал плечами.
– Встречаются, конечно, в Москве бессребреники. Но я к их числу не принадлежу.
– О’кей. Насколько я знаю, минимальная ставка юриста, консультанта или психотерапевта – сто долларов в час. Я вам так и заплачу. Устраивает?
