Бизнес-Рай
Разряд, как молния, толчок… Полное бесчувствие
Вначале я увидел кадр: асфальт, капот тёмно-синей машины и тень человека, стоявшего за кадром. От капота, как от стартовой площадки вверх и вниз летели хлопья - вниз, напоминающие пепел, вверх, напоминающие снег. Два узких, нескончаемых потока. В кадре не было погоды и не было времени года. Капот был капотом машины моего единственного друга. И я подумал, что возможно, сознанию всех уходящих предлагают образ стартовой площадки, который, при всей своей нелогичности, служит психологическим мостиком между реальностями и смягчающей зацепкой для души, навсегда покидающей тело… Я ощутил себя лёгким и тонким, но точно знал, что не порвусь. Здесь не было ветра, а сила, затянувшая в поток, существовала для того, чтобы обращаться со мной бережно. Я летел внутри потока. Хлопья, обрели черты людей, я чувствовал их переживания. Я выглядел так, как они и совсем не так, как я вплоть до того момента, пока операция в лучшей из лондонских клиник не стала пропуском на тот свет.
Когда-то я был художником. Но однажды стал бизнесменом. Есть такая известная песня - “Женщина в любви”. А я был человеком в бизнесе, причём в бизнесе настолько цветущем, насколько любовь в исполнении Барбары Стрейзанд взаимна. И единственной заповедью приемлемой для нашего мира была “Выживает сильнейший” - квинтэссенция всех жизней, безо всяких там моральных реверансов. Победителей не судят и не жалеют, а призом становится бренд. Но, к сожалению, все мы смертны и никакой бренд не убережёт вас от инфаркта, заработанного по дороге к короне. Я летел к престолу Всевышнего с библией бизнесмена - библией крупной акулы не брезговавшей ничем. Я не убивал людей напрямую, но не могу сказать наверняка, что никто из моих разорившихся конкурентов не свёл счёты с жизнью. А значит разговор со Всевышнем будет не долгим. Даже сейчас вибрируя плоской мошкой, у которой оторвали крылышки, для того, чтобы она могла летать, я слишком примитивно размышлял, а ведь став оголённой душой, я должен потерять способность к бытовой логике и позабыв названия вещей, постигнуть вечность бога и бесконечность вселенной. Я чувствовал себя как пациент, на которого не действует наркоз, но операция вот-вот должна начаться… Толчок и вспышка света. Хлопья вздрогнули и разлетелись с шелестом “оторванных” крылышек
Теперь темно. Темнота наполнена тенями. Ото всюду смех и мяуканье. Я попал в загробный мир котов? Или в предбанник ада с котами, чёрными, как сажа с костров католической инквизиции. Это было похоже на игру в жмурки с мяуканьем вместо хлопков. Постепенно новые глаза привыкли к новому мраку и я увидел сумрачный тоннель в конце которого, что-то тускло поблёскивало. Я почти не сомневался, что в чертоги господа этот тоннель не ведёт. Смятый стенами полумрак и мяуканье на самой низкой ноте последней октавы настраивало на визит в дантисту или в детскую комнату страха, но никак не в сад с библейскими праотцами… Мне казалось, что я сижу на полу, поэтому я попытался встать на ноги и пойти, и я действительно пошёл мягко взлетая над полом, наверняка напоминая отражение из комнаты смеха. Я абсолютно не знал, как я выгляжу, но сознание глухо ворчало, что должно быть по-идиотски. Перед последним прыжком совершенно уверенный в том, что меня встретят черти с гнилушками в лапах, я вылетел наружу. И первое что услышал ” Отправьте факс по этому номеру”.
Я попал в неимоверной красоты панораму где на одном лугу паслись ослы и тигры не истекавшие слюной и страхом. Ко мне бежали длинноногие девушки светящиеся изнутри, словно новогодние игрушки из венецианского стекла. ” Добро пожаловать, Олег Германович, Ваша пещера с краю поляны”. Пещерой они назвали миниатюрный замок над озером с водоплавающими павлинами. Чуть позже я заметил, что диковинных зверей в этой местности не было, но все знакомые мне звери занимались несколько “не своими делами”. Например, было очень не просто привыкнуть к воющим на луну оленям или бурым медведям, носящимся со скоростью зайцев и путающим в азарте следы. Пока я осматривал замок, девушки исчезли, и мне показалось, что я услышал звон игрушек на елочных лапах. В воздухе периодически раздавалось потрескивание, словно всё это место было некой радиоволной транслируемой с небольшими помехами.
Прошло несколько дней… Дни проходили довольно занятно. Ночь опускалась, как падающий занавес, и небо надо мной слегка качалось. Я был внутри неба, но по привычке смотрел вверх. Днём я наблюдал за животными, удивляясь тому, что мой способ мышления не меняется. В замке не было зеркал, я видел свои руки, ноги, живот, но каждый раз, когда пытался увидеть своё отражение в озере, на воде появлялась белая накипь… Я был совершенно один, как диснеевская лесная принцесса. Я наслаждался безмятежностью, но ждал когда придёт ответ на факс, явно связанный с моим распределением и услышанный мною как “факс” в силу того, что ничего другого я бы наверное не воспринял. И, знаете, он пришёл.
Меня позвали на работу, объяснив, что скука превращает любой цветущий сад в преисподнюю. То есть вот так и позвали - в тучах, накрывших куполом мир, раздался звук, какой бывает, когда с большой высоты разворачивается рулон огромной бумаги. Приклеенный к небу свиток развернулся прямо на земле, на свитке было написано, что через несколько минут меня призовут на работу. Через несколько минут всё началось. На поляне появились два ангела и вежливо, не размыкая уст, попросили меня отправиться следом за ними. Я кивнул и оглянулся на замок над озером. Видимо ангелы уловили в моём взгляде сожаление, потому что когда перемещение закончилось, замок был на новом месте. Только теперь он оказался частным владением в теле потустороннего мегаполиса. Боже ты мой! Вся современная столица, как она есть парила в воздухе, подобно владениям Фаты Моргана, я не понял ещё, есть ли в городе люди, я смотрел на дома, которые висят в воздухе, подобно мыльным пузырям и совершенно точно знал, - так теперь выглядит мир - эфирный двойник покинутой мною планеты. Выставки и театры, музеи, вокзалы, киоски с газетами, заколками и жвачкой, институты, рестораны, школы теннисные корты, всё, кроме моргов и больниц. Стоя на одном месте внутренним или новым зрением я видел город сразу и насквозь. Он казался мне беспомощным и нежным. В нём не было агрессии большого города. Я расправил плечи.
