Яна Завацкая
Белый Всадник
Аннотация:
Свет и Тьма... привычные городские улицы позднесоветских времен и таинственная запредельная страна, грань, на которой воины Света ведут смертельную борьбу с некими... пока неясно, какими именно, но явно темными созданиями.
ГЛАВА 1. ТОЛЬКО СПОКОЙСТВИЕ. И НИКАКОЙ МИСТИКИ.
Город замер в знойной августовской дымке.
Даже троллейбусы ходили как-то бесшумно. Под босоножками мягчел и плавился асфальт. Безлюдно было на улицах в этот инфернальный полдневный час. Лишь изредка попадались у освежающих автоматов томящиеся очереди безумных мечтателей, наивно полагающих, что час стояния на солнцепеке окупится стаканом тепловатой газировки, поглощаемой огромными глотками под завистливыми торопящими взглядами. Таня проходила мимо очередей, не поднимая взгляда - ничто не могло взволновать ее сейчас. Окутанная ватным, как ей казалось, облаком зноя и тоски, она шла, и горячий асфальт жег ее ступни сквозь тончайшие подошвы шлепанцев без каблука. Проклятый душный город вис над головой, и нечем было дышать, и сероватые мрачные кубы домов еще больше стесняли и стискивали улицы, не давая человеку вздохнуть полной грудью. Не было и не могло быть в этом городе ни счастья, ни даже простой удачи. И даже то, что поезд до Энска ушел, и следующий ожидался лишь завтра утром - и это казалось Тане уже закономерным звеном в цепи неудач, вызванных, конечно же, духотой и дьявольским испарением стен забытого Богом областного центра.
Минуя скверик с чахлыми деревцами да парой детских качалок из раскаленного железа, покрытого облупившейся краской, Таня вышла на проспект. Здесь людей было побольше, и ветер доносил издалека благодатную речную свежесть. Впрочем, облегчение это показалось Тане столь же ничтожным, как грешнику в аду на раскаленной сковородке - кружка воды.
Уже почти перестав переживать крупную неудачу своей жизни, Таня ощущала лишь сиюминутные неприятности: платье промокло от пота, солнце било в незащищенную голову с силой парового молота, очень хотелось пить, в довершение же всего нестерпимо устали ноги. Казалось, не так много она прошла пешком, но на жаре устаешь быстрее. Что ж, по крайней мере, отдохнуть-то можно - торопиться совершенно некуда до завтрашнего утра. Таня вскоре присмотрела уютную скамеечку, прикрытую даже сетчатой тенью чахлой городской березы. Можно, конечно, пойти поискать автовокзал, да есть ли смысл: билет до Энска стоит наверняка больше, чем жалкий рубль, залежавшийся сиротливо в кармане. По глупости Таня купила уже билет на завтрашний поезд, истратив почти последнее. Ну на перекус в вокзальном буфете рубля хватит. Может, еще и на кино...
Таня плюхнулась на скамеечку, поставив у ног сумку с грязноватой надписью Champion на кожаном боку. Несколько минут, с наслаждением вытянув гудящие ноги, она созерцала на ограде напротив афишу, которая и навела ее на мысль о кино. Афиша рекламировала крутой американский фильм "Бездна". Какие-то голые ноги в ластах, спины не то дельфинов, не то акул расплывчато рисовались на аквамариновом фоне. Рядом, под окнами булочной, лениво расхаживали раскормленные сизые голуби. "На реку бы сходить. Жаль, купальника нет,"- даже мысли шевелились вяло, нехотя. "Ну что ж, поработаю годик. Устроюсь на почту... или в больницу. А там видно будет. Репетитора нужно, наверное, взять." Все это было уже передумано, и даже почти не трогало. "Надо же, жара какая. Лето к концу, а жара... А в Энске..." Но об Энске думать не хотелось. Неприятно будет возвращаться. Плевать, конечно, но все же...
Странно, кажется, что уже вечер. А солнце только за полдень перевалило. Впрочем, и понятно: встала в шесть, и столько событий прошло с тех пор, целая эпоха жизни окончена, и изменить уже ничего нельзя. Верно, что маятник качается от отчаяния к надежде и обратно. Да только с каждым взмахом его надежда все мельче, и отчаяние мельче, потому что привычнее. Мечтаешь пробиться к сияющим вершинам науки, и спотыкаешься на первом же элементарном экзамене. Какая теперь надежда впереди? И может ли что-то еще измениться в этой одуряющей пустоте знойного полдня?
И - изменилось. Ничего еще не произошло, но воздух словно задрожал, и свежестью повеяло слева, и тепло - не палящее, а ласковое, приятное даже в летний полдень. Чье-то присутствие почуяла Таня, там кто-то был, у другого конца скамейки. И тотчас этот кто-то подал голос:
- Разрешите?
- Пожалуйста,- ответила Таня, лишь мельком глянув в сторону спросившего. Тот сел. Но сел не благовоспитанно на краешек скамьи, а на середину ее, слишком близко к Тане, где-то на самой границе дозволяемого внутренним чувством приличия. Сел и тут же заговорил:
- Простите, что я помешал. Кажется, у вас неприятности?
"Неужели у меня несчастный вид?"- удивилась Таня. Вслух же сказала:
- Вы очень проницательны.
Ну, хочет человек познакомиться - почему бы и нет? Скучно же!
- Вероятно, вас постигла неудача,- продолжал незнакомец,- Я даже осмелюсь предположить, какая именно: вы не поступили в институт.
- Может, вы еще скажете, в какой?
Понятно. Провинциалка с сумкой, вид вполне деревенский, к тому же разочарованный. Возраст абитуриентский, время года соответствующее. Шерлок Холмс нашелся! Как любой человек, чьи личные неприятности ставят в один ряд с другими, чужими неприятностями того же рода, Таня испытала легкую досаду.
