— Объявляется посадка на рейс Москва — Саратов…
«Господи, как хорошо… Всего два часа — и я буду дома… Какая все-таки хорошая выдумка — самолеты!»
Женя боялась летать, но сейчас она уговаривала себя, что ничего страшного не произойдет и самолеты на самом деле — хорошее и нужное изобретение. В конце концов, почему с ней должно случиться какое-нибудь несчастье? Она все время чего-то боится. Сохранила все детские страхи, прибавила к ним взрослые, и вот вам пожалуйста — Женя Лескова, большая уже девочка, которая всего на свете боится! Нельзя, строго сказала себе Женя. Нельзя настраивать себя на плохое. Особенно когда тебе очень нужно попасть домой к Новому году.
— Женя, ты меня слышишь?
Они стояли еще рядом с ней. Мать, такая маленькая и хрупкая, и отец. Через два часа они станут только частью воспоминаний, вместе с Москвой.
— Да, мама…
— Пожалуйста, послушай меня… Если Софье Ивановне это помогло, то почему тебе не попробовать? Ты записала рецепт?
— Да, мама. Записала.
— Ты меня не слушаешь… Женя, возраст женщины уже после двадцати пяти теперь роковой. Надо заботиться о себе. И пора подумать о ребенке… Женечка, сколько вы еще собираетесь «жить для себя»? Сережа уже нормально зарабатывает.
— Мы подумаем, мама.
— Женя, время уже не работает на нас с отцом… А так хочется увидеть внуков! Это же бессмертие, девочка…
Она кивала, и больше всего на свете ей сейчас хотелось покурить. Курить при родителях она не хотела. Они прекрасно знали, что Женя курит. Но сама Женя отказывала себе в этом удовольствии, пока находилась с ними рядом.
На минуту ее сердце сжалось — жизнь неумолима в своем движении, подумала она и обняла мать, не в силах справиться с наплывом чувств, которые Панкратов назвал бы «мерихлюндией», сентиментальной рефлексией…
— Ты уверена, что поступаешь правильно, девочка? — спросил отец. Тихо, чтобы мать не слышала.
Женя и сама не знала, правильно ли она поступила. Ведь все было решено заранее — она встретит Новый год с родителями, в Москве, а вот Рождество…
Решение вернуться раньше пришло внезапно, накануне вечером. Детское стремление устроить сюрприз. «Бедный мой Панкратов… Слишком сомнительная радость — сидеть одному в Новый год… Вряд ли он поедет к своим родителям…»
Он не поедет. Будет сидеть дома. Один. И есть же эта примета дурацкая — с кем ты встретишь Новый год, с тем и проведешь… Получается, что следующий год они с Панкратовым проведут вдали друг от друга.
В дали-в дали… Он сам по себе, и Женя — сама по себе…
Мысль эта не покидала ее весь вечер. Она даже покурила в ванной и попыталась все-таки убедить себя в абсолютной неправильности решения. «Нет, мы все хорошо придумали, Новый год надо подарить родителям… Они и так нас редко видят, радости в их жизни мало…»
Успокоившись, она уснула.
Но утром мысли снова закрутились в голове — с иллюстрациями… Она увидела несчастного, одинокого Панкратова с бокалом шампанского в руке и с Президентом в качестве собеседника… Кошмар. А родители — Женя в этом не сомневалась — спустя десять минут захотят спать. И будут мучиться из-за Жени. Потому что это невежливо и неправильно… Раз уж к ним приехала дочка, надо бороться со сном. Нет-нет… Все она решила правильно. Панкратов спать не будет. Он начнет тосковать, бродить по комнатам и в конце концов напьется в одиночестве, как заправский алкоголик. Потому что он не переносит одиночества… Даже если планирует всю ночь пялиться в телевизор, Женя должна быть с ним рядом.
Она взяла билет уже в аэропорту — благо не было много желающих тридцать первого декабря отправиться в вояж, отдав сумасшедшие деньги. Родители немного расстроились, но мать сказала ей: «Все правильно. Ты все решила правильно, девочка моя…»
«Я все решила правильно», — повторила про себя Женя.
Через два часа она будет дома. Еще через час откроет дверь своим ключом, и увидит панкратовскую растерянную и счастливую физиономию, и с порога крикнет ему: «Сюррпрайз!»
И будет весело. Ведь когда сначала было грустно, а потом все изменилось волшебным образом, всегда становится весело…
Она позвонила ему из аэропорта на мобильник.
— Женька?
Услышав родной голос, улыбнулась.
— Как у тебя дела?
— Скучаю, — признался он. — Дико скучаю… Собираюсь встретить этот чертов Новый год с твоей фотографией. А потом улягусь спать, положив ее на твою подушку.
— Кого это? — возмутилась Женя.
— Фо-то-гра-фию, — повторил он.
— Нет уж, ничего не клади на мою подушку…
— Но я буду всю ночь думать о тебе… Это-то можно?
Подумав, Женя смилостивилась:
— Ладно. Думай… Я еще тебе позвоню. — И, испугавшись, что он сам позвонит родителям, а это нарушит ее грандиозные планы, соврала: — Сережка, только сам не звони… У родителей телефон сломался. Так что, если одиночество станет невыносимым, используй…
— Резиновую куклу, — кисло сказал Панкратов.
— Нет! — крикнула Женя. — Я и к ней тебя буду ревновать! Звони мне просто на мобильник. Ты меня слышишь?
— Слышу.
Дав «отбой», Женя тихо рассмеялась. Теперь она предвкушала, как вытянется физиономия Панкратова, когда он увидит ее на пороге. Одинокий, бедный, любимый Панкратов…
Объявили посадку на ее рейс.