Из аннотации к книге:
«В стихах Алексея Горобца нет надуманности, нет звона и веселья, нет красивой тоски. А есть простота и ясность, глубина чувств и доверие к читателю. Из обыденной жизни, из мелочей и деталей, из кусочков бытия складывается полнокровный вещный и духовный мир, и порою нам чудится, что вот ещё немного – и мы узнаем об этом мире решительно всё и ещё что-то, что-то неведомое, невыразимое… Сам ритм, отточенность выбранных слов, неожиданность метафор вызывают радость, ощущение щедрой доброты и гармонии, удивляют тем чувством меры и вкуса, без которых подлинного искусства быть не может.» «Мир Алексея Горобца», Викентий ПУХОВ, член Союза писателей Москвы. (Из статьи в альманахе «Лебедь» № 368, 2004 г. – Бостон, США).
Представленный вниманию читателей сборник стихов развивает избранную поэтом однажды и навсегда линию философской поэзии, в которой у Горобца глубина мысли сочетается с богатством образов, чувством меры, лиризмом и безупречной красотой слога. В его стихах «философскость» неизменно и всегда неожиданно возникает из того, что окружает поэта в обыденной повседневности – прохожие собаки ведут с ним разговор, степенно жалуясь на стылую погоду; дом, старая дорога, камыш, солнце над ним, ветер, мороз вдруг оживают у Горобца и начинают говорить о вечности, об истине, о сложной простоте бытия, о том, что делает человека Человеком в попытке своего осмысления. Поэзия позднего периода, в который написаны стихи данного сборника, отличается глубиной затрагиваемых тем и силой воздействия на читателя.
* * *
Памяти Тамары
Свой тайный свет, своя длина волны,
Помехи, фон…
Кто знает? Может статься,
Всё это – чтоб вернее затеряться
В глухой траве межзвёздной целины.
Светлы и праведны
Грехи земной весны!
Мне до тебя уже не достучаться…
Но в солнечных лучах,
В ветвях акаций,
В скрипичных снах ночных радиостанций –
О, как они ярки, протуберанцы
* * *
Пишу письмо – давно тебе пишу –
На кисее дождя, в линованной тетради
Трамвайных улиц, истинности ради
Все мелкие детали привожу.
Почтовый дилижанс куда-нибудь
Его свезёт. Мне адрес неизвестен.
Но лошадям овса, вознице – песен
И мудрости достанет на весь путь.
А впрочем, торопиться ни к чему,
Поскольку – зимний дождь,
И мостовая
Скользит, звенит, подковы обрывая
У лошадей почтовых,
И уму
Непостижима дикость расстоянья,
Что вдруг легло меж нами…
И стоянье
В очередях, где прошлогодний снег
Дают задаром (было бы желанье
Его спросить) – бессмысленно:
Он – снег.
Он знает срок, он снег,
Он изначально
Нам неподвластен –
Здесь, тем паче – там…
И по заросшим силовым полям
Петляя дилижанс, как будто впрямь
Он тягло и возница,
И в звучанье
Его рожка – сиротство бытия,
Где сам не зная, сберегаю я
И мокрядь луж,
И кисею дождя.
* * *
Как же слякотен первый снег!
Вот он падает вниз, на землю…
Я приемлю её, подъемлю,
Эту осень, одну для всех.
Эту тёплую дымь, пургу,
Я давно перед ней в долгу –
Возлюблю я её, смогу
В толчее быть, в бедламе, в гаме,
Где кружится грязь под ногами,
Ну, а небо – уже в снегу…
* * *
Ткнулись в пыль
Сердитых капель рыльца.
Замолчал и спрятался петух.
От ненастья торопясь укрыться,
Пробежал по ниточке паук.
Паутина, путаница слухов,
Всхлипов, разговоров, луж – и вдруг
Ахнул гром – и загремел, заухал
Ливень
И обрушился на луг.
И подспудно,
Смутно понимая,
Что означен, начат зимний путь,
Он сверкал, страдал у края мая,
Мокрыми руками обнимая
Высоту, которой не вернуть.
* * *
Мне нечего сказать себе, пожалуй.
В пустых вощинах мёду не сыскать.
Душа стара – седа, ни дать, ни взять:
Скрипучий стол, горбатая кровать,
И навсегда здесь поселилась жалость.
И что с того, что было нам постигнуть
Дано любовь, восторженность… Увы!
Самообман – лишь версия судьбы,
Где и найти, и потерять не стыдно.
И нас несёт земное бытиё
Сквозь листопады, хляби там и вёдро,
И тянет к нам заплаканные морды
Лесное и дворовое зверьё.
И застят свет подсолнечные стебли,
И солнечных идей крутая рать
Спешит опять судьбу переиграть…
И любим мы,
И тихо губим Землю,
Самих себя отчаявшись понять…
* * *
Безлистый дуб –
Как резкий иероглиф
На мутноватой желтизне заката.
Морозность рельс, вороньи крики,
Окрик
Товарняка, летящего куда-то
В закаты,
По следам вчерашних листьев,
Пылающих, палящих над лесами,
Над голосами птиц, над полюсами,
Что на концах земной оси повисли
И крутят Землю, возвращая мысли
К исходным холодам,
Где дуб безлистый
Начертан на закатной желтизне,
Чтоб мир был полон
И понятен мне…
* * *
Уже сентябрь.
Набухшая калина
Докрашивает гроздья на весу.
Скользнёт едва заметно по лицу
Мгновенный дождь –
Бесцветный, паутинный,
Ударится сухой орех о жесть
Капота, вызывая вскрик сигнала,
И мало остаётся, очень мало
Всего, что пережить и перенесть
Ещё мы в силах.
Летние дороги
Кончаются, и осени порог
Уже нас принял, но не уберёг
От стылости предзимнего простора,
Где ни любви,
Ни слов твоих, ни ссор и
Где нам вдвоём – ни тропок,
Ни дорог…
Уже сентябрь.
И скоро, очень скоро,
Как и всегда,
Как некогда,
Как встарь,
Ударит в белый колокол декабрь…
* * *
Уныние осенних отпусков,
Когда пусты сады и бродит сусло
В бутылях тёмных с горловиной узкой,
И на холстине зреет курага,
И время не торопится, пока
