Вместо введения
«Да тут вообще писать нечего, и так все ясно».
Писать о язычестве — дело непростое и оттого вдвойне увлекательное. Во-первых, об очень неоднородном явлении, в котором выделяется множество непохожих друг на друга направлений, предстоит писать обобщающую статью, и желательно, чтобы она давала представление о предмете в целом, не входя в противоречие с его отдельными многочисленными частными случаями. О разнообразии язычеств еще поговорим при разборе следующих мифов. Пока важно отметить одно: каждый серьезный язычник формирует свое мировоззрение самостоятельно, годами отшлифовывая деталь за деталью. Причем эту проработку никогда нельзя назвать завершенной; иными словами, язычество для его носителя — это не явление, а процесс. В известном смысле, язычеств есть столько, сколько язычников. Потому автор, пользуясь найденной в Интернете фразой неизвестного автора, «объективно не может не быть субъективным»: даже говоря о язычестве в целом, приходится опираться на свое личное восприятие.
И потом, «и так все ясно» бывает только в двух случаях: если знаешь о предмете все или если не знаешь о нем вообще ничего, причем первый случай в нашем несовершенном мире не встречается. Автор будет считать свою задачу выполненной, если кому-то из читателей, кому до знакомства с язычеством было «все ясно», станет гораздо менее ясно, как неясно самому автору, язычнику с 15-летним стажем.
Итак, о язычестве всегда найдется что сказать на нескольких страницах, и с темой статьи мы разобрались. Вступление было бы неполным без небольшого пояснения касательно ее формы. На первый взгляд название обязывает камня на камне не оставить от распространенных представлений о язычестве, обосновав их полную несостоятельность. Между тем утверждение вида «все мифы о язычестве (внешней политике Англии, Петровских реформах, мировом финансовом кризисе) совершенно ложны» и есть единственный по-настоящему ложный миф. Миф о чем-либо не был бы так живуч, если бы хоть какие-то действительно имеющие место стороны явления не давали повод считать его правдоподобным. Те расхожие представления, которые будем разбирать далее, лучше называть не столько ложными, сколько однобокими или неполными. Неадекватность заключается, в первую очередь, в попытке подойти с привычными, годящимися для повседневной жизни мерками к предмету, который в принципе не принадлежит к кругу повседневности (попробуйте для примера взять сказку о Курочке Рябе, между прочим, бесценное наследие славянского язычества, и оценить действия деда и бабы так, как если бы они были нашими соседями по дому или — того хуже — по офису). И свою задачу автор видит не в том, чтобы просто отмести те или иные утверждения о язычестве, а в том, чтобы показать, как по-иному можно взглянуть на предмет, как его кажущиеся несуразности в иной системе координат образуют гармонию.
Миф № 1. «Ага, значит, язычества-то вообще нет как целого, раз оно распадается на индивидуальные восприятия».
Так, да не совсем так. С одной стороны, действительно: в язычестве нет единого лидера, подобного римскому понтифику у католиков (при всех различиях между, скажем, бенедиктинцами, францисканцами и кармелитами все они организационно принадлежат к одной четкой иерархической структуре), нет единого и общепризнанного кодекса священных текстов (для сравнения, как бы глубоки ни были разногласия между шиитами и суннитами, Коран у тех и других один). Но, во-первых, такой, как сказали бы программисты, «полиморфизм» язычества — признак отнюдь не его слабости или незрелости, а, напротив, залог гибкости и силы: какой бы новый неожиданный вызов ни бросил нам бурно меняющийся мир завтра, хотя бы в одном из течений язычества наверняка найдется на него подходящий ответ. Монолитные идеологические системы, тем более воплощенные в монолитных организационных структурах, хороши для периодов относительной стабильности, которые, похоже, уходят в прошлое. Адекватным отражением полиморфного мира как раз и является полиморфизм идеологии.
А во-вторых, и это главное, за «деревьями» отдельных восприятий можно разглядеть и «лес» язычества как цельного явления: все направления и течения образуют концептуальное единство. Кто-то чтит Перуна, кто-то предпочитает развивать в себе черты, свойственные образу Велеса, кто-то видит необходимость жить среди дикой природы и своими руками возделывать землю, кто-то, как автор этой статьи, настаивает на прогрессорском понимании язычества, когда за основу берутся не конкретные способы устройства деревянной избы, а общий способ осознания себя и своего места в мироздании, который можно применить и к условиям мегаполиса или космической станции. А всех вместе объединяет бережное отношение к наследию наших предков, осознание живой преемственности с автором «Слова о полку Игореве», желание и готовность продолжать начатое ими дело — ни много ни мало — творения мира.
При всем разнообразии проявлений у язычников четко просматривается общий идеал: динамическая гармония таких взаимодополняющих начал, как сохранение доставшегося нам мира и природы со всей их красотой — и его смелое переделывание сообразно со своими представлениями; свобода — и долг; гордое утверждение себя, взращивание своей неповторимости — и готовность забыть о себе, когда значение имеет лишь род как целое; деловитость рачительного хозяина — и устремленная к другим мирам мечтательность поэта; готовность полнокровно жить сейчас здесь, на Земле, — и способность заглядывать за границы мира Яви; рассудительность степенного старца — и безумие ударившегося в пляску шамана.