Звонок телефона. Ямина сняла трубку.
— Дядя Генри, — закричала она, узнав голос своего дяди. — Ты где — в Вашингтоне? Давай я заеду за тобой.
— Нет, принцесса, я только что сошел на берег и сейчас нахожусь в Тампе. Капитан тоже должен когда-нибудь попасть на сушу.
— Ты все еще на «Царице Савской»? — осведомилась Ямина. Уже много лет ее дядя бороздил на этом роскошном лайнере южные воды Тихого океана и Карибское море.
— Конечно, лайнер как раз встал на ремонт, а я оказался безработным. — Генри громко засмеялся. — Для меня это как наказание, — добавил он. — Ты же знаешь, вода — моя стихия. Без воды я чувствую себя как рыба…
— … на суше, — весело закончила Ямина. Это изречение она часто слышала от дяди.
— Не смейся, — сказал он. — Это правда. Мне уже сейчас недостает корабля.
Генри Андерсон был капитаном до мозга костей, что огорчало племянницу, так как из-за этого они редко виделись. Он был ее единственный дядя, и Ямина очень любила его.
— Слава Богу, через три дня все закончится, — объяснил он.
— И куда на этот раз? — спросила с любопытством Ямина.
— Сначала Косумель, потом через Мексиканский залив в Карибское море. Пуэрто-Рико, Антигуа, Сен-Мартен… ты же знаешь эти острова!
— К сожалению, только названия, — вздохнула Ямина. — Ты счастливый, я завидую тебе!
— Так поплывем вместе, — предложил радостно дядя Генри.
— Мне бы очень хотелось.
— Я говорю серьезно, поэтому и звоню. Хочу кое-что предложить тебе, принцесса!
С тех пор, как Ямина помнила себя, он называл ее принцессой. Любопытство девушки разыгралось.
— Выкладывай, дядя Генри! — Она отодвинула в сторону эскиз, над которым работала. Предложение дяди Генри наверняка связано с кораблем и плаванием, так как все его мысли вертятся вокруг этого… ну и, конечно, вокруг благополучия его пассажиров. Взгляд Ямины упал на рисунок, висевший над рабочим столом. На рисунке был изображен мужчина лет под пятьдесят с энергичным лицом, светло-рыжими волосами, короткими бакенбардами и сильной шеей. Взгляд его голубых глаз из-под кустистых бровей уходил куда-то вдаль. Таким запечатлела она дядю Генри во время одного из его редких визитов в Вашингтон.
— Скажи-ка, — спросил Генри. — У тебя, случайно, не каникулы? У вас, студентов, свободного времени всегда больше, чем в расписании.
Ямина училась в Вашингтоне в Академии живописи и вскоре должна была сдавать выпускные экзамены.
— Да, да, — засмеялась она. — Я знаю, что о нас думают. Говорят, мы лишь слоняемся из угла в угол и ничего не делаем!
— Так у тебя, случайно, не каникулы?
— Случайно, да.
— И как долго?
— Четыре недели!
— Замечательно, тогда слушай меня!
Ямина была сиротой и жила в Вашингтоне на небольшую стипендию и собственный заработок. Зимой она преподавала рисунок в одной школе, но уже давно была на мели. Она почти всегда была на мели и привыкла к этому. Девушка надеялась, что после окончания учебы положение изменится к лучшему.
— За две недели самым приятным образом ты можешь заработать пару долларов, — пояснил ее дядя. — Единственное условие: если согласишься, то уже не отказываться.
— Слишком хорошо звучит, чтобы быть правдой, а нельзя объяснить получше, дядя Генри?
— Ну, — начал дядя, — можешь себе представить, что на таком корабле, как «Царица Савская», делается все возможное, чтобы достойным образом развлечь пассажиров. Мы не только балуем их хорошей едой, но и предлагаем обширную программу, включающую различные курсы.
— Какие курсы?
— Гимнастические, косметические, танцевальные и… — Генри сделал маленькую паузу, — …курсы живописи!
— Курсы живописи? — Ямина насторожилась.
— Да. Преподавательница, которая обычно ведет эти курсы, неожиданно заболела, и я подумал…
— Ты подумал, что я смогла бы помочь? — перебила его Ямина.
— Конечно. Ты хотела бы?
— Хотела бы я? — закричала Ямина. — Я поплыву на твоем роскошном корабле по Карибскому морю, и ты еще спрашиваешь? — Она перевела дух. — Когда мне надо прибыть?
— Ты не хочешь сначала все хорошо обдумать?
— Здесь нечего думать?
— Но это не так просто, — предостерег ее дядя Генри. — Ты ведь будешь не пассажиром, а служащей. Другими словами, четыре часа в день придется сидеть на палубе и раскрывать тайны живописи дюжине начинающих, талантливых и бесталанных. Не боишься?
— А если ничего другого нет? — воскликнула Ямина, воодушевившись. — Нечто подобное я делала зимой в школе. Это была банда пятнадцатилетних, вряд ли твои пассажиры будут хуже.
— Но, если вступишь на борт, обратного хода не будет, — продолжал дядя Генри. — Во время рейса ты не сможешь покинуть корабль! Кроме того, должна быть очень внимательна, любезна и дружелюбна по отношению к пассажирам и не капризничать. Никого не выделять во время занятий, глубоко прятать свои личные чувства и, по возможности, не влюбляться. Словом, вести себя безупречно.
— Я сделаю все, что ты скажешь, — заверила Ямина. — Возьми меня с собой… пожалуйста!
— Ты не хочешь повременить с ответом до утра?
— Нет, нет!
— Хорошо, тогда договорились, я поговорю в пароходной компании!
— Это значит, я могу плыть?
— Да, принцесса. Четыре недели ты будешь учить живописи пассажиров «Царицы Савской».
