Зюзя. Книга третья - [89]

Ничего, главное, мы с Зюзей знаем, куда в гости прийти, проведать...

– Спи спокойно, моя хорошая, – от чистого сердца произнёс я. Хотел сказать гораздо больше, проникновеннее, масштабнее, но не смог. Не умею правильно одевать чувства в слова. Это не сказки выдумывать. Жаль...

– Я тебя никогда не забуду, – вторила доберман, удивительно похоже копируя строчку из романса, который я давным-давно слышал в рок-опере «Юнона и Авось».

К месту пришлось. Разумная прощалась, принимая суровую реальность происходящего и категорически отказываясь принять смерть подруги полностью, оставляя навсегда в себе частичку нашей маленькой умницы.

Мы сидели у холмика, вспоминая различные моменты нашей, такой недолгой, совместной жизни с Росей, и думая совершенно о другом. Конкретно я – о том, что, скорее всего, сплю и кошмар слишком уж затянулся.

Потом как-то сами собой замолчали. Давило на нас. Но не уходили. Не решались.

Казалось, прервать молчание последним «прощай», встать и свалить жить дальше – проявить верх неуважения. Уйти позже, отбыв положенное? – а когда позже? Через час, два, пять? Где заканчивается необходимый минимум обязательной скорби, избавляясь от ритуалов и перетекая в скорбь истинную? Ту, которую может подлечить только время и которая всегда с тобой независимо от твоего положения на этой планете?

Я смотрел на добермана, она изредка посматривала на меня. Похоже, мы оба ждали, кто возьмёт на себя эту инициативу и скажет первым, перекладывая друг на друга бремя решения.

Хотелось не просто подняться, отряхнуть штаны и двинуться к очередному ужину, горюя каждый про себя – на такой «подвиг» ума много не надо. Тянуло уйти правильно, с пониманием, с решением, с верой в себя и свои силы.

...По штанине полз муравей. Резвый, трудолюбивый, вдумчиво исследующий сукно брюк на предмет его полезности для родного муравейника. Трудяга...

Взял с земли палочку, подцепил беспокойную букашку, переместил на землю.

– Витя! – внимательно наблюдавшая за моими манипуляциями спутница осмелилась нарушить молчание. – Мы их убьём? Да?

И я не смог понять – утверждает она или просит, или всего лишь спрашивает. Бывает так: иногда слушаешь собеседника и никак не сообразишь, чего именно он от тебя хочет. Отделываешься плоскими шутками, нейтральными репликами и изо всех сил тянешь с внятным ответом, чтобы разобраться получше и понять, какой реакции от тебя жаждут добиться, не решаясь сообщить о своём непонимании напрямую.

– Зюзя! Вспомни, что ты мне говорила несколько дней назад про то, что нужно быть умнее.

– Я помню. Но уйти не всегда можно. Иногда надо остаться и отомстить.

Прояснилось. Неприятный разговор у нас предстоит...

– Кому? Тем, кто эту гранату поставил? Тем, кто отдал приказ? Тем, кто эту гранату создал? Ты их знаешь?

– Не знаю...

– Тогда для чего тебе всё это? Росе ты не поможешь, всех не победишь. Сдохнуть самой в бою ради понимания того, что ты попыталась? Или победить, пуская чужую кровь направо и налево? А как ты отличишь виновных от невиновных? Всех не жалко? – специально, для акцентирования сказанного, сделал небольшую паузу. – Ответь.

– Что думаешь ты? – попыталась она «перевести стрелки».

– Не важно. Не уходи от ответа, – горячую голову разумной надо остудить...

– Тогда... Я не могу тебе сказать, что думаю. Не получается... сложно объяснять. Я знаю, что прощать нельзя. Не могу прощать. Знаю, месть – это очень важно для меня. Если я уйду и ничего не сделаю – мне будет всегда стыдно...

Правильный подход. Совесть называется.

– Не ищи точных определений, они бессмысленны. Я понимаю, о чём ты хочешь сказать и полностью с тобой согласен. Право на месть есть у каждого и никто не может запретить ему делать то, что он считает нужным. Но... ты должна знать про одну историю из моей жизни. Когда-то в городе Белгороде я убил человека, которого долго преследовал. За дело убил. Однако легче мне после этого не стало. Потому я об этом и говорю, чтобы ты понимала последствия и не надеялась на облегчение. Своё горе в чужом нельзя утопить.

– Если это так, зачем убил? – нервно поинтересовалась разумная.

Историю непростых взаимоотношений с машинистом Штанько, по вине которого мы с Зюзей многое пережили более года назад, я ей раньше рассказывал вскользь, не особо желая вспоминать те, насквозь пронизанные головной болью, времена. Похоже, пора.

– Я верил, что поступаю правильно. Он сделал много плохого и ответил за свои поступки... – сложные слова получались. Путанные. Растолковывай кто-нибудь мне в такой манере – точно бы ничего не понял. По этой причине решил не углубляться в моральные аспекты и бухнул напрямую. – Я что хочу тебе объяснить – не жди ничего от мести. Она не поможет. Мир не станет светлее и счастья в нём не прибавится. Единственное, что мы можем сделать – это запастись терпением и попробовать разобраться в случившемся, а потом, по результатам, если получится, наказать кого сможем. Но сделаем мы это для себя, чтобы, ты верно сказала, стыдно не было перед собой и Росей. Потому что мы посчитаем это правильным. Или откажемся от возмездия. Такое тоже может случиться, так что будь готова... И всё. Не больше и не меньше.