Зюзя. Книга третья - [64]

...Разумные бежали по запаху автомобиля. В их понимании он вонял настолько отвратительно, что я невольно порадовался своему пустому желудку. Продемонстрированные через мыслеобраз ощущения более всего походили в нашем, человеческом восприятии на аромат недельного трупа, хорошенько прогретого на солнышке. Только более едкий и резкий.

Двигались ушастые уверенно – след держался долго, а когда поняли, что сильно отстали и даже препротивный запах стал рассеиваться – пошли по «маленьким тёмным пятнам».

Догадался сразу – капельки масла из двигателя или коробки. Сальник прохудился или иная напасть с машиной случилась – она ведь тоже не молодеет, старенькая совсем.

По ним и добрались до знакомого Зюзе по цирковому прошлому и прочим событиям Фоминска.

Первым делом разумные нашли коровье стадо. Пообщавшись, узнали много интересного, однако про меня – ничего. Не расстроились. Взяли под наблюдение два основных выхода из города и принялись терпеливо ждать, каждый вечер и под утро целенаправленно обходя защитную стену по периметру и выискивая мой запах.

Так и жили – днём выглядывали из укрытий, ночью вынюхивали. Кушали мало – охотится в светлое время суток боялись из-за снующих по всей округе людей, разыскивая пропитание исключительно при лунном свете. Получалось плохо. Если бы не опытная Рося, ухитрявшаяся находить в темноте какую-никакую дичь – совсем было бы худо.

– И сколько вы так прятаться собирались? – поинтересовался я для более полного понимания планов разумных по своему освобождению. – Мог ведь долго из города не выходить. Я клетке сидел. Или вообще, уехать ещё дальше.

При упоминании о таком знакомом доберману обиталище она зарычала, вздыбив на холке шерсть.

И я помню...

– Машина больше никуда не ездила. Значит, ты за большой стеной… Мы хотели поймать человека оттуда и спросить... Я знаю, как спрашивать. Видела.

– Где?!

– Давно. Ты и худой высокий человек по имени Коля спрашивали. Там, где злые убили людей.

– Пытать, Зюзя. Это называется пытать... – невольно вырвалось у меня уточнение.

Был такой эпизод в нашей совместной биографии. Довелось нам обоим присутствовать при экспресс-допросе одной мрази, причастной к убийству целого поселения. Незабываемое зрелище со спорной моралью. Из здорового человека без анестезии фарш делали. Вроде и надо так было в тот момент, но... До сих пор себе простить не могу того, что участвовал.

– Пусть, – недовольно согласилась Зюзя. – Я запомнила. Убивать нужно не быстро. По кусочку. И много спрашивать.

Ужас какой...

– И ты бы смогла?

– Да. Ты моя семья. Он – нет. Я знаю, ты не хотел уезжать. Тебя заставили. Значит, он плохой. Нельзя никого заставлять делать то, что он не хочет. И мы хотели сначала не обижать. Только узнать. Напугать, если нужно. Люди нас боятся. Нам не нужна чужая боль просто так, мы не злые... Это, – она замялась, подбирая правильное определение для своих намерений. – Это... если совсем говорить не захочет.

– А если бы человек не знал ничего?

Разумная в два прыжка оказалась впереди, резко развернулась и уставилась на меня.

– Нет! Мы хотели ловить человека из города! Тебя привезли туда! Значит – знает! Я знаю всех, кто живёт вокруг нашего дома. Она, – мордочка Роськи вспыхнула в голове и тут же пропала. – Всех знает. Ты говоришь не умно.

Святая простота... Доберман действительно не понимает, как жить среди себе подобных и чего-то не знать. Она и фоминских по своему, собачьему разумению воспринимает как одну большую семью. Пришлось растолковать тонкости человеческих взаимоотношений и то, почему у нас так всё сложно. Сумбурно получилось. Действительно, вот умом вроде и понимаешь все эти режимы секретности, иерархию власти, социальные статусы, разделения ответственности... А при попытке разобраться поподробнее неожиданно осознаешь, сколько в этой запутанной мишуре наносного и ненужного. Точнее, нужного лишь избранным, а основной массе – и даром все эти секреты не сдались.

Со скрипом довёл свою мысль до разумной. Для неё это был шок.

Медленно, глядя перед собой в известную только ей точку, Зюзя легла на землю, положила морду на лапы. Острые уши повисли безвольными лопухами, обычно подвижный чёрный нос замер.

К ней подошла Рося, легла рядом. Заскулила. Я остановился.

– Мы могли обидеть того, кто ничего не знал? – грустно спросила моя спутница, переварив услышанное.

– Могли.

– Хорошо, что мы это не сделали. Иначе плохо. Нельзя...

Присел рядом с разумными, потрепал их по головам.

– Ты права. Я тоже рад, что всё обошлось.

– И я.

– И я! – колокольчиком высказала своё мнение собачка.

Говорливой становится. Учится у подруги понемногу общаться с людьми. Ну и отлично.

***

...Мой побег из города подруги прошляпили. Ночная суета с поджогами, погоней и прочей суетой конечно привлекли их внимание, однако выйти на дорогу и поискать мои следы разумные побоялись. Слишком шумно было вокруг. Разобрались только под утро, еле вычленив нужный запах среди остальных. Не задумываясь, рванули следом за машинами преследователей и за ГАЗЕлькой, на которой я уехал.

До фортика Фоменко добрались утром – когда уже вся возня с обстрелом и переговорами закончилась. Зюзя мне продемонстрировала, как перед шеренгой понурых, свесивших голову людей прохаживаются неизвестные с автоматами. Неподалёку лежало несколько тел.