Зюзя. Книга третья - [35]

Постепенно пришло угасание. Всё больше лежишь, всё больше убиваешь время, погружаясь в непонятную полудрёму. Время измеряешь промежутками от кормёжки – до кормёжки, ориентируясь по грузным шагам баландёра

Мысли о побеге тоже проходят довольно быстро. Сначала они занимают разум с утра до ночи, подкидывая идеи одна другой несбыточнее, после уходят на второй план, уступая своё место почти математическому анализу окружающей обстановки и постоянному поиску в ней слабых мест.

Пока, к сожалению, ничего. Служба поставлена грамотно, подкоп или дыру в стене сделать невозможно. Остаётся только ждать, пока кто-то ошибётся и предоставит хоть крохотный шанс. И развивать в себе терпение...

Прогулок нет, окна нет, уборка камеры на мне. Ведро с экскрементами забирают раз в сутки. Но хоть тут повезло – отхожее место с почти герметичной крышкой, практически не воняет. Бани тоже нет. Чтобы не завшивел – раз в три дня заводят в небольшое помещение с поддоном, дают лейку и кусок мыла. Так и моюсь, под пристальным наблюдением как минимум двух здоровенных мордоворотов с дубовыми дубинками, там же и стираюсь. Там же меня и подстригли при первой помывке под ноль, и велели побриться выданной тупой бритвой. Исцарапался весь, зато теперь как молоденький новобранец – со всех сторон лысенький. С гигиеной здесь строго.

За своих ушастых я был спокоен. Уверен, они пока партизанят неподалёку от пустого посёлка, меня ждут. Зюзя старшая, а значит, Рося под присмотром – глупостей не наделает. Надеюсь... Может, вообще домой вернутся пока, чтобы в кустах не спать. К Мурке. А в посёлок по очереди прибегать будут. Инструкции я оставил, а как оно выйдет – посмотрим.

Раз пять пытался прояснить обстановку вокруг моей личности, однако на все вопросы о собственной судьбе получал неизменный ответ: «Иди на х... Когда скажут, тогда выпустим». Вот так вот... пришлось заткнуться до поры, чтобы не раздражать охрану.

Из-за вынужденного безделья я постоянно прокручивал в голове события последних дней и причины такого странного поведения моих захватчиков: отсутствие страха перед Мором, их непоказное спокойствие, чёткость и слаженность действий, показавших мне мой истинный дилетантизм в делах военных.

В тысячный раз в голове мусолились одни и те же мысли: может, Оля ошиблась, и эпидемия пришла с какой-то неведомой мне стороны? Не знаю... Вакцина? Тогда почему мне не делали никаких уколов? Даже ежу понятно – необходимо, из самых несложных соображений, перво-наперво засунуть стороннего человека в карантин и с интересом смотреть – не подохнет ли он. Но нет. Сижу в обычной камере, открыто контактирую с охраной. Да и дознаватель спокоен, как бетонная плита. Бред получается... А, может, это не те «беженцы»? Отчитываться ведь они передо мной не стали. Но отговорка той, цыганистой бабёнки про меня и Ольгу проясняет многое. Была она в мёртвом форте. Была...

Всё равно, правила безопасности никто не отменял, а уж в помешанном на порядке Фоминске и подавно. Почему я не в изоляции? Уф... Так и мозги закипят!

А ответов не было. Оставалось лишь жадно вслушиваться в невнятное, угрюмое бормотание персонала и вылавливать хоть какую-то пищу для размышлений. Сплошная бытовуха, скучная и рутинная. Обсуждение незнакомых мне людей, неинтересные сплетни, болтовня ни о чём. Разнообразие в похожие друг на друга, как две капли воды, дни вносили лишь доставляемые для разбирательств задержанные.

Мне повезло дважды так скоротать вечера. В первый раз охрана Фоминска притащила полупьяненького мужичка, который всех веселил своими поисками правды и угрозами «дойти до Самого». Утром его увели отрабатывать накопившиеся грехи на необъятных городских полях,

Второй оказался поинтереснее. Он пел. Всю ночь. Негромко, но с чувством и хорошо поставленным голосом, предпочитая шлягеры советского периода. Охрана такому внеплановому концерту не препятствовала. Им, похоже, тоже пришлись по душе неторопливые, мелодичные старые песни.

Менестрель бродячий, не иначе. Я про таких в книжках читал. Интересно, за что он тут?

Узнать мне этого не удалось. Певца рано утром увели в неизвестном направлении и больше я о нём ничего не слышал. А жаль. Душевно у него получалось про легендарный Севастополь и миллионы алых роз выводить.

Чтобы не сойти с ума от неизвестности и хоть чем-то себя занять – отжимался и приседал, а в перерывах стоял на одной ноге, считая сначала до ста, потом понемногу добавляя. Сначала на правой, потом на левой. Зачем мне это – и сам не знал, просто от скуки, чтобы себя измотать. Зато выяснил – слабенькие у меня ножки, да и с координацией дела обстоят не лучшим образом.

А по ночам я придумывал сказки с прекрасными принцессами и злыми великанами. Впрок, для моей ушастой банды. Лёжа на тоненьком матрасике, закрывал глаза и словно переносился в другие миры, где правят мудрые драконы, а на дорогах ещё не перевелись рыцари без страха и упрёка. Но на утро всё забывал, искренне расстраиваясь от этого. Ничего! Главное – вырваться! А сказки я и новые придумаю, лучше этих...

Именно от фантазийных занятий меня и отвлёк скрип входной двери. Странно, кто это? Ни топота ног, ни ругани, ни громких разговоров, перемежаемых склоняемым по всем падежам словом «мать» с различными приставками и глаголами. И не охрана. Я уже успел изучить всех здешних сотрудников и с закрытым глазом мог узнавать их по шагам и вздохам.