Зюзя. Книга третья - [2]

Не знаю, мне у себя нормально. Да и куда я от своей банды уйду? На кого оставлю?

Так и жили, периодически пересекаясь организмами и втихомолку радуясь обществу друг друга. Никогда не говорили о прошлом, вполне довольствуясь мгновениями настоящего.

Почти клад, а не женщина... Почти – потому что Ольга имела склонность к резким переменам настроения и идеям феминизма, впадая при этом в ни чем не обоснованные крайности. Даже сейчас, при фактически родоплеменном строе, укоренившимся среди выживших, она имела обыкновение регулярно баламутить местных баб, внося в их головы вирус невнятного равноправия и провоцируя этим скандалы в семьях и угрюмую озлобленность мужиков.

Нет, сама по себе идея всеобщего равенства абсолютно нормальна. Больше скажу, умные женщины всегда... я повторяю: «Всегда!» – крутили мужиками как хотели, оставаясь при этом якобы слабыми и беззащитными. Ну а дуры... им какие права ни дай – чушь выйдет.

К тому же, надо признать, что особого патриархата в фортике нет. Никто никого не гнобит и не унижает – нормально люди сосуществуют, на равных, основываясь на традиционных ценностях. Мужики по хозяйству целый день корячатся, спины не разгибая; женщины еду варят, стирают и детям носы вытирают – тоже не самый лёгкий труд. Нормальная в наши дни картина, почти идиллическая.

Однако Ольге простого, молчаливого признания её гражданских прав, было откровенно мало. Она не соглашалась их принять вот так, запросто, не исстрадавшись о тяжёлой женской долюшке; не выплеснув на всех вокруг свои бурлящие эмоции и не напитавшись эманациями бескомпромиссной гендерной борьбы. Казалось – ей доставляет удовольствие не результат, а сам процесс борьбы, осознание собственной непоколебимости, ощущение боя. И ей не важно, что с ней никто не воюет и не сражается; ей не важно – права она или нет. Главное – напряжение, действие, внимание, неугомонность. Главное – плыть против течения, бороться, пусть и с ветряными мельницами. Думаю, не вслух, конечно – именно в этом и заключается смысл её жизни и радуюсь втихомолку – хорошо, что она себя хоть немного сдерживать научилась – иначе и не знаю, как бы эта мятежная особа дожила до наших дней.

Говоря по-простому – с придурью баба, в общем, оказалась. Но в остальном – золото.

Не обошло это «героическое» противостояние и мою скромную персону. Как-то вечером мужики зажали меня в тёмной подворотне, сердечно попросив поучить революционно настроенную даму вожжами или ремнём. Для торжества здравого смысла, так сказать. Надоели им дома истерики и требования «особенного» отношения со стороны слабого пола.

Врать не стану – перетрусил я тогда знатно. Слишком решительными были мужские рожи, слишком сильно горел огонёк бешенства в их глазах.

Когда об этом посмел рассказать пассии – с ходу заработал второй скандал за этот день и отлучение от тела на две недели. По её глубокому мнению, я должен был, нет, просто обязан, вступить в гордый и неравный бой с узурпаторами общечеловеческой свободы в штанах и полечь во славу равенства и сестринства. Вот только мне оно зачем – я не понял. Никакие аргументы и оправдания женщина и слышать не хотела, обвинив меня напоследок в «потакании возвращению домашне-кухонного рабства».

Потом, через время, помирились, конечно – на неё такие приступы свободолюбия накатывали где-то раз в месяц, не чаще. Но затем ситуация повторилась, потом снова и снова. Поводы технически были разные, а суть одна: «непонимание очевидных плюсов светлого феминистического будущего и бездумное сопротивление вселенскому счастью, которое обязательно наступит под мудрым женским руководством».

Объяснение такой возмутительной безнаказанности и граничащей со слабоумием смелости Ольги имелось очень простое – она была единственным на всю округу человеком, имевшим хоть какое-то представление о врачевании. Успела до того, как всё рухнуло, немного поучиться в медучилище и поработать на скорой. Её пока берегли и терпели, да...

И вот, почти месяц назад, во время очередного скандала по какому-то мелочному гендерному поводу, я крепко разозлился, хлопнул дверьми и клятвенно пообещал не возвращаться. В след услышал множество пожеланий, среди которых не прозвучало ни одного хорошего.

Как-то так...

А теперь Зюзя, которой я, естественно, ничего из этой житейской белиберды не рассказывал, упорно агитирует меня жениться на Ольге. Смешно. Да мы поубиваем друг друга в первую же неделю совместной жизни! Для меня до сих пор одной из главных загадок мироздания является непонимание того, как эту взбалмошную особу ещё не убили соседи, хоть она и медик, и даже в ухо ей для воспитания никто не заехал?! – невероятно, но факт! Несколько раз переспрашивал!

***

Ладно, надо отвечать, иначе доберман не отстанет.

– А ты почему до сих пор без детей? Вон, Бублик, вполне себе кавалер. И не вздумай говорить, что он старый или не в твоём вкусе. Весьма достойный жених. Потому давай в вопросе устройства семьи и личной жизни каждый сам за себя.

Зюзя ничего не ответила, лишь презрительно блеснула глазами да мельком глянула на наш вагончик, а после, гордо вскинув голову, побежала к калитке. Слегка скрипнули петли, и разумная вышла с территории базы. На охоту направилась, а заодно дозором обойдёт прилегающую местность. У подруги с этим строго. Караульная служба поставлена на совесть. Ну и успокоится заодно.