Зыбучие пески - [29]
Суссе обещала вчера вечером, что я смогу принять душ первой. До завтрака. «Сразу как проснешься», – сказала она. Различать утро и ночь я уже научилась. На часах должно быть около пяти. Возможно, удастся убедить надзирателя, что это не слишком рано.
Сандер заверил меня, что сегодня ничего особо важного не будет. Обвинение закончит представлять письменные улики. Это заняло больше времени, чем они рассчитывали, и процесс затягивается. Когда они закончат, начнет свою речь Сандер. Но мне надо просто сидеть и слушать, и закончится заседание раньше, потому что судьи (и адвокаты тоже), предпочитают проводить вечер пятницы дома с семьей. И в выходные мне не нужно будет ничего делать, только отдыхать и спать, не слушая Зови-меня-Лену и не видя рожи Блина.
Так что лучше притвориться больной, когда закончится изложение обстоятельств дела.
Потому что тогда настанет мой черед рассказывать свою версию. В понедельник или во вторник, в зависимости от того, сколько мы успеем сегодня. Я буду сидеть на обычном месте, сказал Сандер, в этом суде нет особой кабинки для свидетелей. Клясться на Библии мне тоже не придется, сказал он. Он будет задавать вопросы, которые мы репетировали миллион раз, и я буду отвечать прямо в микрофон. Все сказанное будет записано. Все, кто пришел на меня поглазеть, услышат мою речь.
Надзиратели обычно не торопятся на зов заключенных, но сегодня это просто катастрофа. Я снова нажимаю на звонок. Три коротких нажатия, хотя я знаю, как их это бесит. Может, надзиратель спит? Может, на часах еще нет пяти? Может, еще только четыре? Или три? Если три, душ принять мне не позволят. Да еще от злости заставят принимать последней.
Если я заболею, заседание отложат. Может, все-таки стоит заболеть? Правда никто не сделает мне тосты с джемом. Я не хочу все выходные думать о том, что, как только они закончатся, мне придется выступать в суде. Но я не знаю, как изобразить болезнь. Одну с градусником в камере меня не оставят. Испугаются, что я разгрызу градусник и проглочу ртуть, чтобы покончить с собой. Девушка из соседней камеры пару недель назад проглотила ручку. Ее забрала «скорая». В коридоре царил настоящий хаос. Это поняли даже мы, сидящие за закрытыми дверями. Я вынудила Суссе рассказать, что случилось. Она была в состоянии шока и все рассказала.
Первые недели в следственном изоляторе меня держали под постоянным наблюдением, боясь, что я покончу с собой. Время от времени надзиратели заходили в камеру и спрашивали, как я. Принося обед и забирая посуду, они внимательно разглядывали меня. Не давали вздохнуть свободно. Сутки напролет заходили ко мне без стука. Дребезжали ключами, открывали дверь, сверлили меня взглядом, закрывали.
Вначале я нервничала. В голове был хаос. Иногда мне казалось, что они приходят через каждые пять минут, иногда – через несколько часов. И я начала спрашивать их, сколько времени. Просто чтобы знать. Я боялась, что начнется ночь, а я этого не пойму. Я говорила себе, что ночью темно, но в начале у меня в голове все так перепуталось, что я не понимала, сплю я или бодрствую, день сейчас или ночь. И я спрашивала у них время и записывала в блокноте короткой ручкой (с чего они решили, что я ее не проглочу? Или от короткой ручки вреда не будет?).
На третий или четвертый день мне дали стопку старых (прошлый год) журналов по экономике, о войне, автомобилях и голых девушках (или обо всем сразу). Через пару дней принесли комиксы и три потрепанных книжки. Я листала книжки и журналы, но читать мне не хотелось.
Еще через несколько недель я перестала вести себя как пожизненно заключенная в средневековой тюрьме (то есть не причесывать волосы и стирать ногти до крови, выцарапывая черточки по количеству дней на стенах камеры).
Через месяц я уже могла читать рекламные объявления пенсионных фондов, пива и шампуней и понимать их содержание. Блокнот остался при мне. Я взяла его с собой, когда меня перевели в другой следственный изолятор, как напоминание о том, что я могу быть нормальной, и что для всего есть правила. Теперь я знала, что они приходят раз в полчаса. Значит, на то, чтобы убить себя, у меня было полчаса, точнее, двадцать девять минут. Это меня успокаивало, хотя я не знала, чем могла бы себя убить. «Зеркало» из нержавеющей стали над раковиной нельзя было разбить, так что вены резать было нечем. Одеяло было из странной ткани, похожей на вату, простыни из бумаги. Повеситься на них было невозможно. У сумки, которую мне дал Сандер, надзиратели отрезали ремень. Может, можно было бы сплести веревку из футболки и штанов, но непонятно было, куда ее подвесить. На двери не было ручки, на стенах крючков. Я никогда не думала покончить жизнь самоубийством и потому не интересовалась методами. Но надзиратели явно думали, что я захочу умереть. И наверно, были правы.
Я уже собиралась было снова нажать на кнопку, но появился надзиратель, естественно, раздраженный. На часах половина шестого. Я долго спала. Мне разрешили принять душ. С мылом и шампунем, купленными в изоляторе.
Мама передала для меня сумку с косметикой, но Сандеру запретили отдать ее мне. Боялись, что мама передаст мне наркотики или тайные послания, спрятанные в крем для ухода за ресницами. Но никто не комментировал, что моя мама считает важным, что ее дочь-убийца следит за своей внешностью.
Опорск вырос на берегу полноводной реки, по синему руслу которой во время оно ходили купеческие ладьи с восточным товаром к западным и северным торжищам и возвращались опять на Восток. Историки утверждали, что название городу дала древняя порубежная застава, небольшая крепость, именованная Опорой. В злую годину она первой встречала вражьи рати со стороны степи. Во дни же затишья принимала застава за дубовые стены торговых гостей с их товарами, дабы могли спокойно передохнуть они на своих долгих и опасных путях.
Как часто вы ловили себя на мысли, что делаете что-то неправильное? Что каждый поступок, что вы совершили за последний час или день, вызывал все больше вопросов и внутреннего сопротивления. Как часто вы могли уловить скольжение пресловутой «дорожки»? Еще недавний студент Вадим застает себя в долгах и с безрадостными перспективами. Поиски заработка приводят к знакомству с Михаилом и Николаем, которые готовы помочь на простых, но весьма странных условиях. Их мотивация не ясна, но так ли это важно, если ситуация под контролем и всегда можно остановиться?
Из экспозиции крымского художественного музея выкрадены шесть полотен немецкого художника Кингсховера-Гютлайна. Но самый продвинутый сыщик не догадается, кто заказчик и с какой целью совершено похищение. Грабители прошли мимо золотого фонда музея — бесценной иконы «Рождество Христово» работы учеников Рублёва и других, не менее ценных картин и взяли полотна малоизвестного автора, попавшие в музей после войны. Читателя ждёт захватывающий сюжет с тщательно выписанными нюансами людских отношений и судеб героев трёх поколений.
Александра никому не могла рассказать правду и выдать своего мужа. Однажды под Рождество Роман приехал домой с гостем, и они сразу направились в сауну. Александра поспешила вслед со свежими полотенцами и халатами. Из открытого окна клубился пар и были слышны голоса. Она застыла, как соляной столп и не могла сделать ни шага. Голос, поразивший её, Александра узнала бы среди тысячи других. И то, что обладатель этого голоса находился в их доме, говорил с Романом на равных, вышибло её из равновесия, заставило биться сердце учащённо.
Валентин Владимиров живет тихой семейной жизнью в небольшом городке. Но однажды семья Владимировых попадает в аварию. Жена и сын погибают, Валентин остается жив. Вскоре виновника аварии – сына известного бизнесмена – находят задушенным, а Владимиров исчезает из города. Через 12 лет из жизни таинственным образом начинают уходить те, кто был связан с ДТП. Поговаривают, что в городе завелась нечистая сила – привидение со светящимся глазами безжалостно расправляется со своими жертвами. За расследование берется честный инспектор Петров, но удастся ли ему распутать это дело?..
Если вы снимаете дачу в Турции, то, конечно, не ждете ничего, кроме моря, солнца и отдыха. И даже вообразить не можете, что столкнетесь с убийством. А турецкий сыщик, занятый рутинными делами в Измире, не предполагает, что очередное преступление коснется его собственной семьи и вынудит его общаться с иностранными туристами.Москвичка Лана, приехав с сестрой и ее сыном к Эгейскому морю, думает только о любви и ждет приезда своего возлюбленного, однако гибель знакомой нарушает безмятежное течение их отпуска.
Из приюта для трудных подростков пропадает семнадцатилетняя девушка. Спустя три месяца ее находят мертвой на постели из птичьих перьев, в пентаграмме из свечей. У следователей Холгера Мунка и Мии Крюгер нет сомнений: это убийство, причем очень похожее на какой-то ритуал.Пока отдел убийств пытается найти хоть одну зацепку, в руки Габриэля Мёрка, молодого компьютерщика из команды Мунка, вдруг попадает загадочное видео. В кадре – жертва и кто-то еще: силуэт человека, одетого в перья совы, птицы смерти…«Сова» – новый захватывающий психологический детектив Самюэля Бьорка, номинированный на Премию союза норвежских книготорговцев.
В Ванкувере жена миллионера погибает от взрыва в собственном доме. Все обвиняют мужа, но Джефферсон Уинтер не так в этом уверен. Способ убийства слишком идеален, ход мыслей убийцы невозможно предугадать, он не оставляет следов. Тщательно спланированные убийства происходят каждый год в один и тот же день: все женщины погибают при аналогичных обстоятельствах. Роковая дата неумолимо приближается, и Уинтер знает, что новая жертва уже определена. Сможет ли он поймать тихого человека до того, как тот нападет снова?
Эмма, скромная красавица из магазина одежды, заводит роман с одиозным директором торговой сети Йеспером Орре. Он публичная фигура и вынуждает ее скрывать их отношения, а вскоре вообще бросает без объяснения причин. С Эммой начинают происходить пугающие вещи, в которых она винит своего бывшего любовника. Как далеко он может зайти, чтобы заставить ее молчать?Через два месяца в отделанном мрамором доме Йеспера Орре находят обезглавленное тело молодой женщины. Сам бизнесмен бесследно исчезает. Опытный следователь Петер и полицейский психолог Ханне, только узнавшая от врачей о своей наступающей деменции, берутся за это дело, которое подозрительно напоминает одно нераскрытое преступление десятилетней давности, и пытаются выяснить, кто жертва и откуда у убийцы такая жестокость.
В лесу в окрестностях Осло обнаружено тело шестилетней девочки. Она одета в кукольное платье, за спиной у нее школьный ранец, а на шее – лента с надписью «Я путешествую одна».Гениальная Миа Крюгер, обладающая уникальным чутьем следователя, ушла из полиции несколько лет назад и поселилась на безлюдном острове в норвежских фьордах, где предается мучительными воспоминаниями и мыслям о самоубийстве. Но когда бывший босс Холгер Мунк показывает ей фотографии с места преступления, Миа понимает: девочка в лесу – только первая жертва, так что вернуться и раскрыть это дело – ее долг.