Zweck или цель - [2]
И я слышал, как одна толстенная особа, синий чулок, осуждала наиболее почтенную из этих персон, утверждая, что монсеньор Р. знал все и не понимал ничего, и хотя это было не совсем так, но, по крайней мере, предполагало различие в Anschauung' e *.
Факт остается фактом, что англосаксонский так мир никогда и не создал механизма, равного тому, что когда-то существовал, -- и которого, увы, уже нет, в Париже.
Даже в моем собственном случае я тщетно боролся за исправления, я тщетно взывал к непонятным отрывкам дополнительного знания. Знаменитый профессор и историк Г. обещал просветить меня насчет средневековой философии. Я, исполнившись тщеславия, выслал ему свой лучший набор фотоснимков с комментариев Дель Гарбо к Гвидо (Кавальканти). И за этим последовали годы молчания.
В течение тридцати лет я трубил, что не существует адекватной связи между учеными, писателями и проклятыми газетами, прессой. У нас нет никаких стандартов точности, которые бы оптик или физик могли счесть какими-либо иными, чем просто неряшливыми и мошенническими.
И этот позор так же глубок в чисто "культурных" декоративных или приятных предметах, как и в жизненно важной статистике и в тех фрагментах истории, которые должны быть достоянием любого человека с улицы.
В действительности же читать надо для приобретения силы. Человек читающий должен быть человеком напряженно живущим. Книга должна быть световым шаром в нашей руке.
Читать и сознавать акт чтения для некоторых людей (настоящий автор в их числе) означает страдать. Я ненавижу эту операцию. Мои глаза устремлены к горизонту. Тем не менее, когда я ловлю запах горячего следа, я читаю днями напролет. И я, как и всякий усталый деловой человек, читаю так же и тогда, когда я "дошел", когда я слишком утомлен, чтобы использовать свой разум с какой бы то ни было пользой или получать какое-то веселье или удовольствие от чтения.
*Созерцание, представление (нем).
Есть множество стародавних сравнений, показывающих, что другие люди сталкивались с той же проблемой. Fructus inter folia. Семена от плевел, и т.д.
Мы могли бы последовать примеру бухгалтеров Система вкладных листов употребляется в хорошем бизнесе. Все отчеты, отчеты о заболевших или отбывших клиентах еще недавно забивали страницы гроссбухов.
Мы могли бы начать с различения между ретроспективным или проспективным исследованием.
"Образование" 1958 года, которое не приспособляет студента к жизни между 1940 и I960 гг., -- это мошенничество и позор.
"Признано, что это не имеет никакого отношения к действительной жизни, но сказано, что курс не может быть изменен. Поэтому я отказался от курса".
Это от кембриджского (Англия) студента, подумывавшего об изучении экономики в этом дурдоме.
И так сильна духота на этом отделении, что в мои студенческие дни никто из студентов последнего курса даже и не подозревал о дантовской страсти и шекспировской страсти к жизни.
Некоторые из моих современников страдали, посещая Schцnbrun* Я видел одну даму, в слезах покидавшую венецианскую Biennale по причине настоящей депрессии от того, что там висело на стенах.
Давайте скажем, что это гиперэстезия, или лучше давайте решительно отрицать, что это нечто большее, чем просто очень высокая форма интеллекта, способная почуять идиотизм и разложение там, где безглазый и не обладающий нюхом ум вообще ничего не чувствует. Люди находят идеи скучными потому, что не различают между живыми и теми, что набиваются на книжную полку. Я имею в виду, что существуют идеи, факты, понятия, которые ты можешь посмотреть в телефонной книге или в библиотеке, и другие, которые сидят в жи- воте или печени и их не надо помнить, хотя очень часто, то там то здесь, они дают о себе знать.
* Место, где есть какая-либо галерея (нем).
Ценность Лео Фробениуса4 для цивилизации не правоте или ошибочности того или иного его мнения, но в том способе мышления, который он практикует (о чем будет сказано гораздо позже).
Он, в частности, увидел и очертил некий тип знания -- разницу между знанием, которое надо приобретать путем определенного усилия, и тем знанием, второе находится в людях, "в воздухе". Он подчеркнул ценность таких фактов.
Пример: крестьяне протестовали против выемки железнодорожных путей. Царь въехал в разверстую землю на этом месте. Инженеры стали копать и извлекли бронзовую колесницу Диса, похороненную в течение двух тысяч лет.
Было бы несправедливо в отношении Фрэйзера сказать, что его работа была всего лишь ретроспективной. Но в работе Фробениуса наличествует совершенно другая стадия.
"Там, где мы находили такие наскальные рисунки, всегда обнаруживалась вода на шесть футов от поверхности". Этот тип исследования идет не только в прошлую и забытую жизнь, но указывает на завтрашнее водоснабжение.
Это не только утилизация, это двойное начисление, чувство двух ценностных совокупностей в их соотношении.
Чтобы избежать слова или группы слов, нагруженных мертвыми ассоциациями, Фробениус использует термин "Паидеума" для обозначения запутанного клубка или комплекса глубоко укорененных идей любого периода.
Даже если бы я назвал эту книгу "Новым обучением", то все равно я должен был бы отвесить поклон в сторону Фробениуса. Я тщательно избегал его термина в основном лишь по той только причине, что обычный англосакс ненавидит всякое возвышенно звучащее слово, а в особенности незнакомое греческое слово. "Паидеума" -- это не Zeitgeist, хотя я не сомневаюсь, что найдется много людей, попытающихся затопить ее в поздне-романтическом термине. Наполеон сказал,
В рубрике «Другая поэзия» — «Canto XXXYI» классика американского и европейского модернизма Эзры Паунда (1885–1972). Перевод с английского, вступление и комментарии Яна Пробштейна (1953). Здесь же — статья филолога и поэта Ильи Кукулина (1969) «Подрывной Эпос: Эзра Паунд и Михаил Еремин». Автор статьи находит эстетические точки соприкосновения двух поэтов.
Отечественная война 1812 года – одна из самых славных страниц в истории Донского казачества. Вклад казаков в победу над Наполеоном трудно переоценить. По признанию М.И. Кутузова, их подвиги «были главнейшею причиною к истреблению неприятеля». Казачьи полки отличились в первых же арьергардных боях, прикрывая отступление русской армии. Фланговый рейд атамана Платова помешал Бонапарту ввести в бой гвардию, что в конечном счете предопределило исход Бородинского сражения. Летучие казачьи отряды наводили ужас на французов во время их бегства из Москвы.
В монографии освещаются ключевые моменты социально-политического развития Пскова XI–XIV вв. в контексте его взаимоотношений с Новгородской республикой. В первой части исследования автор рассматривает историю псковского летописания и реконструирует начальный псковский свод 50-х годов XIV в., в во второй и третьей частях на основании изученной источниковой базы анализирует социально-политические процессы в средневековом Пскове. По многим спорным и малоизученным вопросам Северо-Западной Руси предложена оригинальная трактовка фактов и событий.
Книга для чтения стройно, в меру детально, увлекательно освещает историю возникновения, развития, расцвета и падения Ромейского царства — Византийской империи, историю византийской Церкви, культуры и искусства, экономику, повседневную жизнь и менталитет византийцев. Разделы первых двух частей книги сопровождаются заданиями для самостоятельной работы, самообучения и подборкой письменных источников, позволяющих читателям изучать факты и развивать навыки самостоятельного критического осмысления прочитанного.
"Предлагаемый вниманию читателей очерк имеет целью представить в связной форме свод важнейших данных по истории Крыма в последовательности событий от того далекого начала, с какого идут исторические свидетельства о жизни этой части нашего великого отечества. Свет истории озарил этот край на целое тысячелетие раньше, чем забрезжили его первые лучи для древнейших центров нашей государственности. Связь Крыма с античным миром и великой эллинской культурой составляет особенную прелесть истории этой земли и своим последствием имеет нахождение в его почве неисчерпаемых археологических богатств, разработка которых является важной задачей русской науки.
Автор монографии — член-корреспондент АН СССР, заслуженный деятель науки РСФСР. В книге рассказывается о главных событиях и фактах японской истории второй половины XVI века, имевших значение переломных для этой страны. Автор прослеживает основные этапы жизни и деятельности правителя и выдающегося полководца средневековой Японии Тоётоми Хидэёси, анализирует сложный и противоречивый характер этой незаурядной личности, его взаимоотношения с окружающими, причины его побед и поражений. Книга повествует о феодальных войнах и народных движениях, рисует политические портреты крупнейших исторических личностей той эпохи, описывает нравы и обычаи японцев того времени.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.